Путешествие на «Василиске» - [108]

Здесь я провела три дня, а после этого к нам снова явилась Хили-и.

– Твое счастье, – сказала она. – Поскольку ты принесла жертву в храме…

(Дабы никто не подумал, будто я резала горло свинье, в скобках замечу, что жертва состояла из цветов.)

– Поскольку ты принесла жертву в храме, тебя всего лишь прогонят прочь.

– Прогонят? – переспросила я, словно не поняв ее слов.

Ведь я все эти три дня планировала новую вылазку к вершине Ома-апиа, а там и морские змеи успели бы успокоиться… Исследования только-только начались – как же мне было уехать?

Но взгляд Хили-и означал, что мне следует благодарить судьбу за столь счастливый исход.

– Да. Своими подвигами ты заслужила великую мана, но и нарушила тапу. Всему есть предел – даже для ке-анакаи, а его, – тут она кивнула на Сухайла, – не защищает живущий в нем дух дракона. Вы должны уйти и больше не возвращаться.

Некогда я была выслана из Байембе – но собственным правительством. Затем меня выдворили из пределов Йеланя – но в результате политических махинаций, каковые я решительно осуждаю при любых обстоятельствах. И вот меня впервые в жизни изгоняли из страны те самые люди, чье расположение и дружбу я надеялась заслужить… От этого было больно и обидно. И даже мысли о том, что я воистину заслужила их расположение и дружбу – отчего меня и не казнили сразу, – ничуть не облегчали этой боли.

Увы, протестовать не имело смысла: адмирал Лонгстид в любом случае не собирался оставлять меня на Кеонге. Дипломатические достижения принцессы были материями деликатными, будто едва проклюнувшиеся ростки, и он не мог позволить мне затоптать их неуклюжими ножищами. А я бы затоптала – даже сама того не желая, в силу самого характера своего участия в последних событиях. Я похитила целигер, принадлежавший Йеланскому Военно-Морскому Флоту; я нарушила кеонгские тапу; я знала о том, что на самом деле произошло с Ее Высочеством, значительно больше положенного – естественно, адмиралу хотелось удалить меня из сих мест, пока я не натворила чего-либо худшего.

К несчастью, «Василиск» еще не годился для плавания, хотя припасы и материалы, предоставленные небольшим ширландским флотом, значительно ускорили ремонт. Посему нас – то есть, меня и изгнанного вместе со мною Сухайла, а также ни за что не согласившихся бы разделиться с нами Тома, Джейка и Эбби – поспешили спровадить на «Бойн», наименьший из трех кораблей эскадры, и переправить в Пхетайонг.

Расставание оказалось горьким. Перед отъездом я, нарушив брачный обет, дабы сдержать обещание свободы, развелась с Лилуакаме. Несомненно, уже мечтая о возлюбленном, она с ослепительной улыбкой поблагодарила меня за все. Конечно, с собою в Ширландию я бы ее в любом случае не взяла, да и самой ей туда вовсе не хотелось, однако как странно было прощаться с той, кто – хоть и совсем недолго, и всего лишь ради нелепого маскарада в угоду местным обычаям – а все же была мне женой! Впрочем, даже и это прощание вполне могло бы не состояться: с остальными знакомыми островитянами – например, с теми, кто повез нас в море для катания на морском змее – я не смогла перемолвиться даже словом. Мало этого: из головы никак не шли мысли о незавершенной работе. Я надеялась украдкой нанести визит на Рауаане, когда «Василиск» будет готов к отплытию, но теперь и это сделалось невозможным. Я больше не могла вернуться на вершину Ома-апиа для продолжения наблюдений за ящерицами-огневками. Я больше не могла расспросить Хили-и, что говорят сказания ее народа о существах, обитавших на проклятом острове, и поискать в них зерна истины, пережившие многие сотни лет пересказов и приукрашиваний. Все, что осталось – рабочие дневники, собственная память да окаменевшее яйцо, которое я забрала с адмиральского флагмана.

Последними словами Хили-и, сказанными перед расставанием, было:

– Не грусти. В тебе живет дух дракона. Ты умрешь, и твоя душа вернется сюда.

По-видимому, это должно было меня утешить.

* * *

В Пхетайонге мы занимались текущими делами и ждали «Василиск». Адмирал оказался столь любезен, что снабдил нас кредитным письмом, так что мы, по крайней мере, смогли позволить себе приличный отель; если же сия идея принадлежала принцессе (что тоже вполне возможно), я очень благодарна ей за это.

Труднее всего было решить, что отписать в «Уинфилд Курьер». После крушения «Василиска» редакция не имела от меня никаких вестей – и как же теперь продолжать нить повествования? Мне предстояло объяснить два с лишком месяца молчания и описать все, что произошло за это время, но ведь в одно письмо этакой истории не уместить. Более того, кое о чем следовало умолчать – о Рауаане, о целигере, о Ее Королевском Высочестве, – но и сделать вид, будто ничего примечательного не произошло, было нельзя: какие-нибудь россказни вскоре достигнут родины иными путями, и то, что напишу я, не должно было выглядеть ложью.

Результат вы можете лицезреть в «Вокруг света в поисках драконов». Потехи ради, сравните этот текст с прежним и отыщите точки расхождения. То был всего лишь краткий отчет в угоду текущему моменту – правда, не слишком удачный: к моему возвращению в Ширландию известия о Баталии при Кеонге достигли ушей широкой публики, и я была вынуждена рассказать обо всем поподробнее. Но к этому я успела подготовиться за время пути.