Путешествие на «Брендане» - [3]

Во время вахты Джорджа коварная волна застигла его врасплох и развернула "Брендан" кругом.

— Помогите — заорал Джордж. — Помогите же Мы идем задом наперед

Мы с Питером налегке выскочили из рубки и тотчас промокли насквозь. Спеша укротить парус, прижатый ветром к мачте, метнулись вперед и силком развернули его. С влажным хлопком парус наполнился ветром и заработал, выволакивая лодку из беды. Медленно, очень медленно "Брендан" поворачивался кормой к ветру. Затаив дыхание мы смотрели, как уязвимый кожаный борт принимает на себя один вал, второй… Оба прокатились под нами, не причинив вреда, и "Брендан", кренясь, снова пошел вперед.

Наступила ночь. Отвратительная черная ночь с хлещущим дождем, который ограничивал видимость несколькими метрами. Только и видно, что белые гривы на гребнях да вспышки далеких молний. Возвращаясь в палатку, я от усталости не придал особого значения словам заступившего на рулевую вахту Питера, что слева по борту вдали как будто мелькнули крохотные точки судовых огней, — только буркнул ему, чтобы следил за ними и вызвал меня, если они приблизятся. После чего забрался в спальный мешок и закрыл глаза, совершенно обессиленный.

— Господи, а этот откуда явился? — разбудил меня испуганный вопль Питера.

Что-то неладно. Выкатившись из палатки, я увидел, что Питер изо всех сил налегает на рулевое весло, а Ролф таращится в ночь сквозь струйки дождя на очках. Оттуда, куда он смотрел, в каких-нибудь ста метрах от "Брендана", прямо на нас, сверкая огнями, шел рыбообрабатывающий траулер. Нос траулера дубасил волны, разбрасывая брызги весь корпус лихо раскачивался. В такую темень нечего было и думать, что нас заметят. После мне довелось убедиться, что радары почти не реагируют на кожаный корпус "Брендана". Сейчас к тому же высокие волны заслоняли металлический отражатель, так что "Брендан" был невидимкой для других судов.

— Сигнальную ракету — крикнул я Питеру. — Зажги белую ракету

— А если посветить фонариком на парус? — спросил Ролф.

— Ничего не даст — перекричал я воющий ветер. — Наш парус слишком мал, какой из него отражатель. К тому же он полотняный, плохо отражает свет

И вообще было уже поздно. Кто-то выхватил ракету из набора спасательных принадлежностей, но застывшие пальцы не гнулись, не поспевали вовремя сорвать обертку и зажечь сигнал. Питер нажимал на руль, силясь отвести "Брендан" в сторону, но ветер упрямо держал нас на курсе, ведущем к столкновению. В несколько секунд обтекаемый черный корпус траулера очутился рядом с нами, мы различали даже сварочные швы на скользящей мимо в каких то метрах стальной стене. Озаряемые светом из иллюминатов ров, мы с ужасом смотрели на высоченную громадину. Когда мы поравнялись с кормой траулера, она вильнула, и казалось, еще мгновение — и нашу крошку "Брендан" затянет на широкий слив, по которому выбирают сети.

— Держись. Сейчас попадем в кильватерную струю

Вода кругом кипела, вспененная винтами корабля, а траулер уже пропал в ночной свистопляске, и никто на нем не подозревал, что они чуть не подмяли нас. Какой парадокс, подумал я, главная угроза для нас — человек, а не стихия. Таких опасностей святой Брендан не ведал… Разве мог кто-нибудь на траулере нас рассмотреть? А если бы вахтенный и рассмотрел — что доложить капитану? Что ветер гонит в океане суденышко из другого тысячелетия, с прямым парусом, на котором алеет кельтский крест, и с командой из пяти насквозь мокрых отчаянных моряков? Разбуди вахтенный среди ночи в Атлантике своего шкипера таким докладом, его списали бы с корабля за злоупотребление спиртным или как психически больного.

Под утро ветер еще прибавил, приближаясь к жестокому шторму. Он срывал гребни с валов, и летящие чуть ли не горизонтально вместе с дождем соленые струи принуждали нас регулярно откачивать воду. Заступил на вахту — отработай пятьсот раз трюмным насосом, чтобы лодка не отяжелела. Шкоты совсем истрепались. Они были сделаны из льняного волокна, как в дни святого Брендана, и в чем-то мы просчитались. Стоило двум снастям, скрестившись, потереться друг о друга, как через несколько секунд они рвались. Снова и снова кому-то из нас, обычно Ролфу, приходилось, цепляясь за качающийся нос "Брендана", чинить шкоты, чтоб парус и лодка не вышли из повиновения. Ветер распотрошил мою сумку для карт, и в ту же минуту гребень шальной волны превратил карту в бумажное месиво. Одно утешение: шторм давно уже вынес нас за пределы этого листа, так что нам от него все равно было мало проку.

"Брендан" бешено мчался все дальше в океанские просторы. Чтобы притормозить, мы отдали с кормы петлю тяжелого троса, рассчитывая заодно сглаживать ею самые буйные волновые гребни. А еще за кормой болталось в море металлическое ведро. Двадцать четыре часа назад мы приготовили в нем отменное блюдо из ирландских крабов теперь оно жалобно звенело под ударами волн.

Бедняга Артур походил на дохлую овцу, облаченную в яркие штормовые брюки. Ветер сорвал с него капюшон, и влажные волосы прилипли к черепу. Питер распластался внутри главной палатки среди хаотического нагромождения линз, лоций, мокрой одежды и прочих причиндалов. Во время чреватой бедствием встречи с траулером он еще хуже растянул больную руку и к тому же здорово переволновался. Только Джордж и Ролф были в норме. Джорджу доводилось бывать в переделках почище этой, а Ролф снял очки, не желая созерцать разгулявшиеся волны.