- Да! - возразил г-н Фридриксон. - Но у нас восемь тысяч томов, и в том числе много ценных и редких трудов на древнескандинавском языке, а также все новинки, которыми ежегодно снабжает нас Копенгаген.
- Где же эти восемь тысяч томов? На мой взгляд...
- О! господин Лиденброк, они расходятся по всей стране. На нашем старом ледяном острове любят читать! Нет ни одного фермера, ни одного рыбака, который не умел бы читать и не читал бы. Мы думаем, что книги, вместо того чтобы плесневеть за железной решеткой, вдали от любознательных глаз, должны приносить пользу, быть постоянно на виду у читателя. Поэтому-то книги у нас переходят из рук в руки, читаются и перечитываются, и зачастую книга год или два не возвращается на свое место.
- Однако, - ответил дядя с некоторой досадой, - а как же иностранцы...
- Что вы хотите! У иностранцев на родине есть свои библиотеки, а ведь для нас главное, чтобы наши крестьяне развивались. Повторяю, склонность к учению лежит в крови исландца. Поэтому в тысяча восемьсот шестнадцатом году мы основали Литературное общество, которое теперь процветает. Иностранные ученые почитают за честь принадлежать к нему; оно издает книги, предназначенные для воспитания и образования наших соотечественников, и приносит существенную пользу стране. Если вы, господин Лиденброк, пожелаете быть одним из наших членов-корреспондентов, вы этим доставите нам большое удовольствие.
Дядюшка, состоявший уже членом сотни научных обществ, благосклонно изъявил согласие, чем вполне удовлетворил г-на Фридриксона.
- А теперь, - продолжал последний, - будьте так любезны, назовите книги, которые вы надеялись найти в нашей библиотеке, и я смогу, может быть, доставить вам сведения о них.
Я взглянул на дядю. Он медлил ответом. Это непосредственно касалось его планов. Однако, после некоторого размышления, он решился говорить.
- Господин Фридриксон, - сказал он, - я желал бы знать, нет ли у вас среди древних книг также и сочинений Арне Сакнуссема?
- Арне Сакнуссема? - ответил рейкьявикский преподаватель. - Вы говорите об ученом шестнадцатого столетия, о великом естествоиспытателе, великом алхимике и путешественнике?
- Именно о нем!
- О гордости исландской науки и литературы?
- Совершенно справедливо.
- О всемирно известном человеке?
- Совершенно согласен с вами.
- Отвага которого равнялась эго гению?
- Я вижу, что вы его хорошо знаете.
Дядюшка слушал с восторгом лестные отзывы о своем герое. Он не спускал глаз с г-на Фридриксона.
- Отлично! - сказал дядя. - А его сочинения?
- Сочинений у нас нет.
- Как? В Исландии их нет?
- Их нет ни в Исландии, ни где-либо в другом месте.
- Почему?
- Потому, что Арне Сакнуссем был гоним, как еретик, и его сочинения были сожжены в тысяча пятьсот семьдесят третьем году в Копенгагене рукой палача
- Превосходно! - воскликнул дядя к большому негодованию преподавателя естественных наук.
- Что?.. - переспросил последний.
- Да! Все объясняется, приходит в связь, становится ясным, и я понимаю теперь, почему Сакнуссему, после того как его сочинения подверглись преследованию и он был принужден скрывать свои гениальные открытия, свою тайну, в зашифрованном виде...
- Какую тайну? - живо спросил Фридриксон.
- Тайну… которая... - отвечал дядя заикаясь.
- У вас, может быть, есть какой-нибудь особенный документ?
- Нет... Это только мое предположение.
- Хорошо, - ответил г-н Фридриксон, который был столь любезен, что не стал настаивать, заметив смущение дяди. - Надеюсь, - продолжал он, - что вы не покинете наш остров, не изучив его минералогических богатств?
- Несомненно, - ответил дядя, - но я несколько запоздал; другие ученые, конечно, уже побывали здесь.
- Да, господин Лиденброк; работы Олафсена и Повельсена, произведенные по королевскому поручению, исследования Тройля, научная экспедиция Гаймара и Роберта на борту французского корвета «Поиски»[6] и недавние наблюдения ученых, находившихся на фрегате «Королева Гортензия», много содействовали изучению Исландии. Но, поверьте мне, на вашу долю осталось немало.
- Вы думаете? - спросил добродушно дядя, стараясь скрыть блеск своих глаз.
- О да! Сколько еще остается исследовать гор, ледников, вулканов, почти совсем неизученных! Посмотрите, чтобы не ходить далеко за примером, на эту гору, возвышающуюся на горизонте. Это Снайфедльс.
- Так-с! - сказал дядя. - Снайфедльс.
- Да, один из самых замечательных вулканов, кратер которого редко посещается.
- Он потух?
- О да! Пятьсот лет тому назад.
- Ну, так вот, - ответил дядя, судорожно закидывая ногу на ногу, чтобы не подпрыгнуть, - я думаю начать свои геологические исследования с этого Сеффель... Фессель... как вы сказали?
- Снайфедльс, - ответил милейший г-н Фридриксон.
Эта часть разговора происходила на латинском языке; я понял все и едва мог сохранять серьезное выражение лица, глядя на дядюшку, старавшегося скрыть свою радость, бившую через край; строя из себя невинного младенца, он становился похож на старого черта.
- Да, - продолжал он, - ваши слова определяют мой выбор! Мы попытаемся взобраться на этот Снайфедльс и, быть может, даже исследовать его кратер!
- Я очень сожалею, - ответил г-н Фридриксон, - что мои занятия не дозволяют мне отлучиться; я с удовольствием и с пользой сопровождал бы вас туда.
