Путешествие к Центру - [2]

Я и не беспокоился — до тех пор, пока не повесил трубку и не задумался о Мирлине. Я так хотел его сбагрить, что даже не поинтересовался, кто он, откуда его принесло и за каким чертом он сюда явился. В конце концов, к любому приезжему землянину следовало бы проявить побольше дружеского участия, когда из трех тысяч жителей города человеческая раса насчитывает менее трехсот, а мир этот удален на несколько тысяч световых лет от Земли.

"Бедный Мирлин, вероятно, решил, что все люди на Асгарде похожи на Александра Соворова", — подумал я. Однако тут же успокоил себя: Саул Линдрак окажет ему должный прием. Заодно я дал себе слово обязательно заскочить к нему в ближайшие дни, чтобы извиниться перед ним и Мирлином.

Такое решение показалось мне благоразумным, как и весь ход моих мыслей во время телефонного разговора. И в постель я вернулся с твердым убеждением, что, в общем, все это не так уж важно.

Откуда мне было знать, что в мистере так-называемом-Мирлине, владевшем английским, русским и китайским языками, человеческого было не больше, чем в мистере Ска-рионе-74 из Иммиграционной Службы, и что он представлял собой смертельную угрозу нашей расе, самую страшную из всех, с которыми нам приходилось сталкиваться?

Глава 2

Я проснулся, когда в Небесной Переправе уже ярко горели огни Вне купола царила тьма, но, согласно суточному расписанию Тетрона, сейчас был день. А расписание — вещь святая. Реальный день на Асгарде длится примерно неделю по земным меркам, или шесть тетронских дней, но ни мы, ни тетраксы не сумели приспособить наши Циркадианские ритмы к такому режиму, поэтому ведем свой (точнее говоря — тетронский) счет времени. Все другие постоянные базы на Асгарде располагаются на первом подземном уровне, только город Небесная Переправа торчит на поверхности и служит причалом для шаттлов. Они переправляют людей и товары из доков орбитального спутника-порта на планету и обратно. Спутник-порт, переправа, а следовательно, и город Небесная Переправа, принадлежат тетраксам, хотя Палата Представителей и полиция — мульти-расовые. Самое смешное, что для демократичности принимаемых решений представители всех гуманоидных рас на Асгарде собираются вместе и часами спорят, а потом делают все, как скажут тетраксы. Что ж, как говорится, такова жизнь.

После завтрака я пошел повидать моего хорошего друга Александра Соворова и сердечно поблагодарить его за честь быть рекомендованным офицеру Иммиграционной Службы. В действительности мне надо было узнать о судьбе своей заявки на новое снаряжение. Я хотел взять его напрокат под некоторый процент от находок, которые привезу из экспедиции в нижние слои. Для них это было неплохое предложение — с учетом моего послужного списка. Хотя относительно будущих доходов большого оптимизма я не испытывал.

— Никаких официальных документов я пока не получал, — сказал Соворов, крутя ручку «Биро» в коротких, чем-то перепачканных пальцах. Я никогда не мог понять, чем же они испачканы. Даже подозревал, что он нарочно окунает их в какой-то реактив, дабы носить эти пятна как служебные знаки. "Смотрите, я ученый, — во всеуслышание заявляла грязь. — Я весь день тружусь в лаборатории, делаю тяжелую, грязную работу, докапываясь, что же означают все эти планетные артефакты, из чего они сделаны и как работают". Нет нужды говорить, что Александр Соворов считал себя одним из самых важных людей на белом свете. Он всерьез полагал, что будущее человеческой расы покоится на плечах людей его типа.

О Мирлине он тоже понятия не имел.

— А что, кто-то возражал против моей заявки? — спросил я. — Или мне отказывают не глядя? Может, кто-нибудь возьмет на себя труд сходить в комитет и сказать: "Слушайте, ребята, это хорошая идея, и Руссо — хороший человек?? Ты же сам знаешь, немного моральной поддержки мне бы не помешало.

Соворов пожал плечами.

— Лично я не знаю никого, кто возражал бы против твоей заявки, — сказал он. — Сам я не стал бы ее поддерживать. Но в данном случае это, естественно, не мое решение.

— Ты мог бы мне чуть-чуть помочь, если б захотел. Почему нет?

Соворов постучал по столу «Биро». Мне оставалось догадываться, что именно его подсознание пыталось сообщить мне столь оригинальным и невнятным способом.

— Я не могу ставить дружеские отношения выше своих принципов. Случилось так, что мы с тобой представители одной разумной расы и можем даже быть друзьями, но из этого не следует, что в твоих действиях есть хоть что-то общее с методами и принципами учреждения, к которому я принадлежу. Мы пытаемся раскрыть знания, спрятанные в артефактах, сохранившихся в подземных слоях. Мы пытаемся действовать осторожно и рационально, шаг за шагом. Мы посылаем собственные, отлично подготовленные поисковые экспедиции, высшим приоритетом которых является безопасность. Они точно знают, что делают и что ищут. Они не искатели сокровищ, они — ученые.

Ты же — прямая противоположность, старатель. Ты работаешь в одиночку, бессистемно блуждая по неизученным районам в поисках путей в нижние слои и подбирая лишь то, что привлечет твое внимание. Твоя главная цель — не приумножить знания, а сделать деньги, отыскав предметы, которых раньше никто не находил. Одному Богу известно, какой ты наносишь вред тем отдаленным районам, где работаешь. Будь на то наша власть, мы бы немедленно поставили вне закона собирательство, которому ты потворствуешь, и тогда нам не пришлось бы заключать сделки ни с тобой, ни с тебе подобными. Но дело, к сожалению, обстоит так, что нам приходится торговаться из-за многих находок, которые ты и такие, как ты, приносят в город. Обстоятельства вынуждают нас помогать вам, вместо того чтобы оградить от вас этот бизнес.