Путешествие домой - [40]

Когда объявили прибытие нашего поезда, все быстро повскакивали на ноги. Послышался гудок паровоза. Вскоре показался и он сам, выпустив клубы пара и струю черного дыма. Когда состав поравнялся с платформой, сотни людей вдруг бросились бежать вдоль движущегося поезда. Мой знакомый, крикнув: «Давай за мной!» — тоже побежал со всех ног. Как только поезд немного сбавил скорость, все стали запрыгивать в открытые окна вагонов. Мой знакомый сначала на бегу забросил в окно сумку, а потом нырнул туда сам. Стараясь не отставать, я бежал следом. Уже из окна вагона мой знакомый крикнул мне: «Прыгай скорее, а то не успеешь!»

Нырять с разбега в окно движущегося вагона было явно не безопасно, но так делали все. Пропустив несколько вагонов, я наконец решился прыгнуть, но смог лишь ухватиться за край окна. Висеть так было тяжело, и пальцы стали сами собой разжиматься.

Посмотрев вниз, я ужаснулся. Прямо подо мной по рельсам размеренно катились огромные стальные колеса. Я невольно представил себе, как они кромсают мое тело. Ценой неимоверных усилий мне удалось подтянуться и перевалиться через окно внутрь вагона на ходу поезда. Тут же вслед за мной в это окно втиснулись еще двое.

Оказавшись внутри едущего поезда, я стал оглядываться вокруг и увидел, что из каждого окна кто-нибудь залезает или запрыгивает в вагон. Когда поезд остановился, вагон уже был настолько переполнен, что в него невозможно было протиснуться. Свободных сидячих мест, конечно же, не было. На стене нашего отсека висела табличка: «Количество пассажиров не более 60». По самым скромным подсчетам, вокруг меня сгрудилось человек двести. Ни о какой проверке билетов в такой давке не могло быть и речи. Мой знакомый запрыгнул в другой вагон, и больше я его не видел.

Все пассажиры ехали без билетов. Позже я узнал, что в вагонах третьего класса индийских железных дорог это самое обычное дело. Разумеется, за такой проезд тоже приходилось платить свою цену, но исчислялась она не в рупиях. Хотя внутри вагона люди пихались и толкались, все выглядели на удивление спокойными и миролюбивыми. Видимо, они давно уже привыкли к такому способу передвижения. Когда поезд тронулся, некоторые так и остались наполовину висеть снаружи вагона, но я не видел на их лицах никакого беспокойства. Подняв голову, я заметил сверху металлические полки для багажа. Вместо багажа туда набились десятки людей. Присмотрев себе свободное место шириной около метра, я залез наверх и, немыслимым образом изогнувшись, втиснулся между двумя пассажирами. С высоты багажной полки я смотрел на столпотворение людей внизу, и у меня было ощущение, что я еду первым классом. Я был в полном восторге от Индии.

Старый паровоз шипел и гудел всю ночь напролет, и на рассвете мы были уже на вокзале в Старом Дели. Я сошел с поезда и, не зная, что делать дальше, просто прогуливался по платформе.

Вдруг кто-то окликнул меня по имени:

«Манк, Манк! Неужели это ты!»

Я обернулся и увидел двух французов, с которыми познакомился еще в Швейцарии. Там, на берегу Женевского озера, мы обсуждали с ними тибетскую «Книгу мертвых». После радостной встречи ребята пригласили меня к себе принять душ и отдохнуть с дороги. Поймав рикшу, мы поехали в дешевую гостиницу «Новая Корона». Там я смыл с себя дорожную пыль и улегся спать прямо на полу веранды. Проснулся я от того, что лицо мне щекотал чей- то длинный пушистый хвост. Открыв глаза, я увидел рядом бурую обезьяну с розовой мордочкой. Она смотрела на меня зелеными глазами, а я удивленно глядел на нее. Мне даже в голову не могло прийти, что дикие обезьяны могут свободно разгуливать по многолюдному столичному городу. В это время стая из нескольких десятков обезьян скакала по крышам, резвясь и высматривая себе пищу. Внизу уже открывались лавки, и лавочники отгоняли этих обезьян палками.

У своих друзей-французов я гостил недолго, потому что они уезжали в Непал. Попрощавшись с ними, я вышел на улицу.

Радостное волнение переполняло меня. Как сложатся дальше мои духовные поиски? Мне только что исполнилось двадцать, и мать-Индия, о встрече с которой я так долго мечтал, раскрыла мне свои объятия. Выйдя из гостиницы, я оказался на Чанди-Чоук, многолюдной улице, вдоль которой тянулись бесконечные торговые ряды. Громко играла музыка, курились благовония и проказничали обезьяны. Яркие сари, тюрбаны и бесконечные украшения радовали глаз. Дети играли в крикет, а мимо величественной походкой шли коровы. Для меня, проведшего несколько месяцев и суровом мире Ближнего Востока, происходящее вокруг было настоящим праздником жизни. Я шел в толпе, впитывая увиденное, как губка.

Внезапно какой-то человек преградил мне дорогу и стал засыпать меня вопросами:

«Как тебя зовут? Откуда ты? Кто ты по образованию? Для чего ты приехал в Индию? Тебе нравится моя страна?»

Мы разговорились и пошли дальше вместе. Вдруг он спросил:

«Хочешь что-нибудь попить, чтобы утолить жажду?»

«Не откажусь», — радостно согласился я.

Он вывел меня с шумной улицы в пустую лавку и что-то заказал у стоявшего за прилавком обнаженного по пояс человека, обернутого в едва прикрывавшую колени тряпку. Лавочник легким щелчком отбросил в сторону дымящуюся самокрутку, взял кусок какой-то смолы и стал тереть ее об камень, пока смола не превратилась в бледно-зеленую пасту. Указательным пальцем он соскреб пасту в железный кувшин, налил туда воды и энергично взболтал ее. Затем он налил из кувшина целый стакан, бросил туда щепотку каких-то специй, размешал их ложкой и со стуком поставил стакан передо мной. Я посмотрел на человека, угощавшего меня. Он многозначительно улыбался.