Путешествие дилетанта - [10]

– Тут что, дискоболы тренируются или здоровенные девки молот на проволоке крутят? – спросил Пьер.

– Про бейсбол слышал? Это бейсбольное поле. А еще они в жару в софтбол здесь играют. Правила те же, но мячик побольше и летит помедленнее, – ответил Альберт.

Ровно в 7:30 вошли в длинное офисное помещение, разделенное перегородками.

– Революционный порядок! – ухмыльнулся Егорыч, взглянув на часы.

– А почему так рано? – спросил Пьер.

– Да потому, что жарко. И обедают здесь не час, как у нас, а три – сиеста. Спят после обеда, как в детсаду, – объяснил Альберт.

– Располагайся, танкист. Вон – стол свободный, – махнул рукой Егорыч.

– Почему танкист? Я – переводчик, – удивился Пьер.

– Сейчас все узнаешь, – хохотнул Альберт, – проведем с тобой курс молодого бойца.

Пьер сел на вертящийся офисный стульчик и приготовился внимать. Егорыч, заглянув за соседние перегородки и убедившись, что лишних ушей здесь нет, сел напротив и сказал:

– Ну, слушай, студент. Только ничего не записывай.

Ситуация складывалась следующая:

Революционная Республика Никарагуа полностью зависела от поставок нефтепродуктов из СССР. Небольшой нефтеперерабатывающий заводик Esso в пригороде Манагуа погоды не делал. Каждую неделю в порт Коринто приходили танкеры с советской соляркой и тогда еще дефицитным 95– м бензином. Опоздание танкера из-за шторма вызывало транспортный коллапс – страна замирала. Военные имели свои запасы горючего, но рейсовые автобусы и грузовики с продовольствием втавали на прикол. В этом случае в экстренном порядке помогала с горючим братская Куба, но пару дней страну все равно лихорадило. Раньше была возможность создать стратегический запас на нефтебазе порта Коринто, но год назад катер, приплывший со стороны Гондураса, расстрелял стоящие на берегу резервуары и они сгорели вместе с содержимым и коммуникациями. Тогда и появилась идея построить хранилище для светлых нефтепродуктов в более безопасном месте.

– Гляди, – Егорыч ткнул карандашом в карту на стене, – это местечко называется Пьедрас Бланкас. Здесь подготовлен скальный вырез, где нам и предстоит соорудить защищенные резервуары.

Пьер подошел к карте:

– Странное какое-то место. До порта разгрузки километров 100, до Манагуа – почти столько же. Населенных пунктов вокруг нет. Там что, дороги хорошие, трубопроводы проложены или система ПВО какая-то особенная?

Егорыч с Альбертом переглянулись:

– Вдумчивый студент попался. Нет, парень, там ни дорог, ни трубопроводов готовых. Зато вот здесь – совсем рядом, болгары взлетно-посадочную полосу катают. Понятен ход мысли?

– Неужели МИГи прилетят?

– Ну, этого нам не скажут, а только FAS (ВВС республики) на сегодняшний день состоят из нескольких стареньких Локхидов и переоборудованных легких самолетов типа Сессна. Есть наши вертолеты Ми-8 и МИ-25. Такая серьезная база им не нужна. А наш сосед Боян всю осень отбирал добровольцев из местных сандинистов и отправлял их в авиационное училище в Болгарию.

– Так он же – инженер на электростанции… – пробормотал Пьер.

– Ага, – рассмеялись Егорыч с Альбертом, – а все мы в Институте Энергетики работаем.

– Ты слушай дальше, – продолжил Егорыч, – проект – стратегический, решили его засекретить. Нашего телефона даже в аппарате экономического советника нет, которому мы формально подчиняемся. Тебе повезло, что в аэропорту ты на главного по безопасности наткнулся – только он нас «пасет». Светлые головы в Москве решили назвать проект «Резервуары» – коротко и понятно. А какой-то яйцеголовый переводчик, вроде тебя, перевел название на испанский как «Tanques», хотя в этом языке и другие обозначения для резервуаров имеются.

Пьер задумался:

– Может, recipientes?

– Может, и так, я в иностранных наречиях не силен, – ответил Егорыч, – да только по-испански слово «tanques» еще и «танки» обозначает. И вот какая картина нарисовалась – страна маленькая, слухи быстро распространяются. Под крышей Института Энергетики, который всеми стратегическими проектами заправляет, работает группа советских специалистов, ни перед кем не отчитывается и по всем ведомостям (питание, проживание, автомобиль…) проходит как «проект Танки». Интерес к нам, прямо скажем, повышенный.

– У кого интерес? – спросил Пьер.

– Видишь ли, правительство Никарагуа ввело безвизовый режим для всех желающих приехать и помочь молодой республике. Со всех концов света сюда рванули добровольцы за революционной романтикой. Тут целые лагеря бородатых живут – французы, немцы, американцы… Все как один в майках с Че Геварой и книжки про Мао Цзе Дуна читают. Кофе помогают убирать, дороги строить… А в результате – раздолье для разведок всех мастей. К нам, в Дом приемов INE, постоянно всякая шушера в гости напрашивается. О солидарности поговорить, пива выпить….

– Провокации надо отводить и протесты заявлять… – пробормотал задумчиво Пьер.

Коллеги рассмеялись:

– Внимательно синий альбомчик листал! В общем, давай – без идиотизма, но с осторожностью.

После этого Альберт вывалил на стол кучу папок с документацией на поставки оборудования из СССР:

– Изучай. Ты таких слов и не слыхал еще, наверное.

Названия у документов действительно были незнакомые: «Bill of Lading», «Packing List», «коносамент»… Но самое интересное было в тексте. Все слова вроде бы были испанские, но смысла никакого не несли. Складывалось впечатление, что кто-то, взяв словарь, механически переводил русские слова, беря первые попавшиеся значения из словарной статьи.