Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - [36]

— Нет, — успокоил я девушку, увидев, как она широко раскрыла глаза, — Это не для того, чтобы пугать вас. В этом нет нужды. Я снимал шкуру с кроликов и оленей, с медведей и косуль и даже с лося. Любой охотник, которому случалось управляться с толстой и жесткой кожей лося, должен шутя разделываться с твидовой юбкой, свитером и кучей нейлона. Конечно, после того как я сыграю свою роль таксидермиста, проку вам от вашей одежды будет очень мало.

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Наконец она не выдержала и отвернулась; сняла, расстегнув, жакет и, поколебавшись, положила его возле ног. Потом очень неохотно занялась застежками юбки.

Я спрятал нож и вернул пистолет в правую руку. Когда-то я неплохо стрелял и левой, но это было очень давно.

— Пусть упадет на пол, а вы шагните в сторону, — посоветовал я, глядя, как она цепляется за расстегнутую обвисшую юбку, — За работу, миссис Чатам! Я пока что не имею намерений покушаться на ваше белоснежное тело, но они могут появиться, если вы не перестанете меня дразнить.

Девушка покраснела и поспешила с раздеванием. Как и следовало ожидать при ее антураже с твидом и туфлями без каблуков, белье у нее оказалось таким простым, что можно было подумать, будто она покупала его в мужском отделе. Ни кружев, ни вышивки, ни хорошеньких оборочек, чтобы пощекотать фантазию мистера Чатама. Если, конечно, мистер Чатам вообще существовал, да еще имел такого рода фантазии. Очень вероятно, его звали Джо Джонс и нравились ему миниатюрные блондинки, а околачивался он около девушки исключительно по приказу.

Как обнаружилось, фигура у нее оказалась достойной восхищения, но (надеюсь, вы простите мне такое выражение) это была фигура, скорее, для фотомодели, а не для будуара. У меня даже пальцы зачесались, но только от желания пустить в ход фотоаппарат.

— Хорошо, — скомандовал я, — Отойдите от одежды. Сюда.

Девушка повиновалась, попыталась принять вызывающую позу, но не смогла поднять на меня глаза. Что ж, это даже было приятно — встретить для разнообразия даму, которая стеснялась своей наготы. Я заставил себя оборвать этот ход мыслей. Тина исчезла, и не имело смысла подогревать в себе чувство обиды. По крайней мере, до той поры, когда я выясню, что мне есть на что обижаться.

— Заложите руки за спину и сцепите пальцы, — велел я девушке, — Так. А теперь наклонитесь ко мне. Если разожмете руки, получите пистолетом до голове.

Она наклонилась. Я пробежал пальцами по светло-каштановым волосам, но обнаружил только желвак над ухом, которым я сам же ее и наградил. Ничего не было спрятано у нее ни в волосах, ни под мышками, ни в других удобных для этого частях женского тела. Не знаю, где они ее отыскали, но случай был на редкость странный. Ей бы следовало срочно поработать над собой, иначе она никогда не получит серьезного задания. В других отношениях девица показала себя хорошо, но кому нужен агент, который при личном обыске прямо-таки умирает от смущения?

Я заставил ее стоять, опираясь руками о стену, пока обшаривал сброшенную одежду. Если у нее там и было что-нибудь вроде капсулы с цианистым калием, то слишком хорошо спрятано, чтобы я мог найти при таком беглом осмотре, не ощупывая методично шов за швом.

— Хорошо, миссис Чатам, — сказал я. — Можете одеваться.

Она, похоже, не поняла, и я мягко добавил:

— Все в порядке, Коротышка. Кошмар позади. Одевайся.

Девушка не сказал ни слова, пока не добралась до короткой комбинации — очень незатейливого, практичного одеяния. Напялив ее на себя, она обрела уверенность и дар речи:

— Очень надеюсь, что найдется человек, который вас пристрелит! — задыхаясь, крикнула она, — Надеюсь, что он сделает это аккуратно, и вы умрете не сразу! А теперь валяйте — ударьте меня за то, что я заговорила без разрешения!

— Хорошо, хорошо, — сказал я, — Спустите пары, если хотите. Вы вели себя неплохо, но разве можно сгорать со стыда только потому, что какой-то тип, на которого вам наплевать, лицезреет вас в голом виде? Это просто совет одного профессионала другому.

Девушка вспыхнула:

— С чего вы взяли, будто я…

— Вы сделали две ошибки, миссис Чатам. Или точнее — одну ошибку дважды.

— Не знаю, о чем вы говорите!

— Что бы вы ни думали обо мне, но я — не садист. И не колю ножом хорошеньких девиц для своего удовольствия.

Ее ресницы дрогнули. Каждый человек может выдать себя каким-то движением или словом. Особенно молодежь, которой не хватает выдержки и тренировки. Девицу выдавали глаза. Она потерла локтем уколотое ножом место и спросила:

— Что вы имеете в виду?

— Что это был тест, и вы его не выдержали, Коротышка. Если милую, невинную девушку неожиданно ткнуть ножом, она закричит, призывая на помощь. Просто не сможет удержаться — тем более в холле отеля, где полно людей. А когда я ударил вас по голове пистолетом, вы не подняли руку к ушибленному месту, что было бы нормальной реакцией. Да, вы хотели это сделать, но вовремя вспомнили, что находитесь под прицелом и что я, неверно истолковав неосторожное движение, могу занервничать и выстрелить. Никакая молоденькая невеста в любом уголке нашей страны, получив такой удар, не подумала бы об этом. Не обнаружила бы достаточно самообладания, чтобы сдержать себя… И вообще, это ведь старая-престарая ловушка с троянским конем, так?