Путешественник - [66]

Тетя Муррл просто заворковала над изображением Мурчаля, и даже сердитый дядя Мурргли смахнул слезу.

Арам изобразил их вдвоем, потом сделал наброски остальных мурлоков. Когда он закончил, ему уже легко было отличать одних мурлоков от других – мужчин от женщин, молодых от старых. Женщины были чуть крупнее мужчин, а у молодых мурлоков глаза были больше, а зеленая кожа ярче – со временем ее цвет темнел. Рисуя, он снова и снова слышал: «мммм мрррггк», – и понимал, что он на верном пути.

Потом он снова подсел к Шерстобородому и показал ему тауренов, нарисованных в Живодерне. Тот заинтересовался, а когда Арам открыл страницу с портретом леди Кровавый Рог, даже присвистнул.

– Она мне нравится, – сказал он. – Как ее зовут?

– Леди Кровавый Рог, – ответил Арам.

– Леди? Никогда не слышал, чтобы тауренку называли «леди».

– Так обращался к ней мой отец. Они были торговыми партнерами.

– Были?

– Отец погиб.

Шерстобородый проворчал соболезнования, а затем сказал:

– Моя жена тоже умерла десять лет назад. – Он постучал по портрету леди Кровавый Рог. – Не отказался бы встретиться с такой замечательной леди.

– Если мы выберемся отсюда, я могу представить вас друг другу.

Разглядывая рисунки, Шерстобородый на время забыл, где находится. Теперь он, опустив морду, взглянул на Арама и покачал головой.

– Это вряд ли, мальчик.

Но в этой фразе было больше доброты и меньше унылой обреченности, чем раньше. (По крайней мере, он не стал повторять угрозу расколоть для Арама его череп.) Очевидно, знакомство с леди Кровавый Рог подняло Арама в глазах таурена. Арам попросил разрешения нарисовать и его, но Шерстобородый покачал головой.

– Нет, в таком виде мне не хотелось бы попасть в твою книжечку.

– А как тебя зовут на самом деле? Я мог бы попробовать нарисовать того, кого звали твоим настоящим именем.

Таурен надолго замолчал. Потом пробормотал что-то – так тихо, что Арам не разобрал слов. Арам терпеливо ждал. Наконец Шерстобородый вновь покачал головой и сказал:

– Переживи этот вечер. Тогда я, может быть, попробую вспомнить свое настоящее имя.

– Ну, а пока что?

– А пока что я попробую вспомнить, как выглядел когда-то, а ты можешь попробовать нарисовать это воспоминание у себя в книжечке.

Через несколько минут рисунок был закончен, и Шерстобородый одобрительно кивнул.

– Мальчик, – сказал он, – я не выглядел так замечательно уже много лет. Если ты выберешься отсюда, покажи это своей леди Кровавый Рог. Она будет очарована.

– Несомненно, – ответил Арам, довольный, что за время, пока он рисовал, его шансы на побег в глазах таурена существенно выросли.

Талисс наблюдал за ними с веселым изумлением.

– Да ты талант! – сказал он. – По крайней мере, пока эта книжечка при тебе. Ведь с ней ты можешь подобрать ключик к кому угодно, не так ли?

– Посмотрим, – ответил Арам.

Он повернулся к щели в стене и начал новый рисунок. За последний час он то и дело украдкой поглядывал в сторону Клока, и всякий раз видел, что горящие глаза гнолла устремлены на него. Но, кроме этих глаз, Арам не мог разглядеть ничего, поэтому рисовать пришлось, в основном, по памяти, иногда переворачивая несколько страниц назад и поглядывая на портреты взрослых гноллов, чтобы дополнить воспоминания. Так Арам, не спеша, плел чары вокруг юного гнолла.

Шерстобродый

И вскоре его волшебство подействовало. Любопытный Клок начал медленно выползать из своей щели, что позволило Араму улучшать рисунок, по мере того, как его натурщик появлялся на виду. Он нарисовал темные пятна на шкуре, включая пятно вокруг бледно-голубого левого глаза, резко контрастировавшего с темно-карим правым. Нарисовал его кожаный шлем и одинокий клык, торчавший наружу, даже когда пасть гнолла была закрыта.

В конце концов, гнолл начал осторожно кружить вокруг него – иногда на всех четырех лапах, иногда на двух. И с каждым новым кругом он подходил к Араму все ближе и ближе.

Наконец Арам решил, что рисунок готов. Он отложил карандаш и поманил к себе Клока. Вначале гнолл сделал вид, что не замечает этого. Он проворно сел там, где стоял, и начал чесать задней лапой загривок – почти так же, как это обычно делал Чумаз. Но, закончив чесаться и оглянувшись, он увидел, что Арам все еще смотрит на него. Арам снова поманил его к себе.

В конце концов Клок подошел к нему. Арам показал ему рисунок, и Клок заулыбался. Пролистав блокнот, Арам нашел портрет маленького щенка-гнолла, нарисованный целую жизнь назад. Клок шумно втянул воздух. Арам перевернул еще страницу назад. Клок долго смотрел на портрет громилы из стаи Лютохвостов.

– Через год или два ты будешь совсем как он, – заметил Арам.

Клок широко ухмыльнулся, но тут же погрустнел и покачал головой.

– Клок – заморыш, самый мелкий в помете. Слишком мал для Древолапа-громилы.

Клок

– Но дело не только в величине, – сказал ему Арам. – Главное – кто самый свирепый воин.

Клок снова улыбнулся.

– Клок сильно свирепый, – заявил он, расправив плечи.

Арам перевернул страницу.

– А это Клекоть, матриарх стаи Лютохвостов.

Юный гнолл ткнул когтем в рисунок и переспросил:

– Клек?

– Да.

– Клек – это Клок!

– Знаю.

Гнолл захихикал. Хихиканье быстро превратилось в приступы смеха, прерываемые только снова и снова повторяющимися восклицаниями: «Клек-Клок! Клек-Клок! Клек-Клок!» Похоже, случайное созвучие послужило ему бесконечным источником веселья. Только минут через пять он сумел успокоиться и сел. Тяжело дыша, он ухмыльнулся сначала блокноту, потом Араму.