Путь войны - [32]

Константин в задумчивости потер подбородок. Черновский просил немногого, кроме того, пусть пришелец лучше занимается расчерчиванием карт, нежели срывается в немотивированное паникерство. Ладно… пусть играют в мобилизацию.

Он написал «одобряю» и поставил размашистую роспись

 

Глава 6

Тихо задребезжал будильник в наручных часах, вибрация уколола запястье, сигнализируя о том, что уже пять часов вечера. Поволоцкий оторвался от книги и, закрыв глаза, помассировал веки подушечками пальцев. Глаза устали, мозг устал еще больше. Хирург с самого утра безвылазно просидел в библиотеке имени Иоанна Четвертого, Просветителя, перелистывая подшивки журнала «Ланцет» с двадцать девятого по тридцать пятый года. Упоминание Терентьевым «пенициллина» всколыхнуло старые воспоминания – когда-то, еще в студенческие времена, юному Александру попалась на глаза переводная заметка про penicillum notatum, со ссылкой на тот самый «Ланцет». Нынешнее тщательное штудирование в широком читальном зале, под шорох множества страниц, доносившихся с соседних столов, принесло плоды.

Три публикации в двадцать девятом году, ровно десять в тридцатом, две в тридцать первом, затем три года подряд по одной публикации. Многообещающая субстанция, из которой, однако, так и не смогли выделить действующего вещества. Теперь известно, что дистиллировать его все-таки можно, соответственно, создание достаточно дешевого, массового и эффективного средства против сепсиса и гангрен – вопрос времени и вложенных средств. И гаузевит рядом с этим - детская игрушка.

Казалось бы, прекрасная находка, достойный повод для радости, но именно ее Александр не чувствовал. Разгоняя кровь по уставшим глазам, поглаживая набрякшие веки, он представлял себе путь нового лекарства, от первых экспериментов до массового применения. И каждый раз фантазия спотыкалась на простом и очевидном для хирурга факте: никакой чудо-эликсир, будь это даже живая вода, способная воскрешать мертвецов, не поможет, без действенной системы лечения. Именно системы - комплексной, всеобъемлющей, принимающей и сопровождающей пациента от момента ранения до выхода из госпиталя.

Системы, которую еще только предстоит создать.

Но для этого придется очень, очень тяжело поработать. Многое сделать, со многими встретиться. В первую очередь - с Сергеем Сергеевичем Юдиным, директором института желудочной хирургии.

Путь от библиотеки до института, с портфелем-папкой под мышкой, занял немного больше времени, нежели предполагалось, и пока водитель такси петлял по московским улочкам, Поволоцкий представлял будущий разговор с Юдиным. Получалось не очень хорошо – примерно так же ефрейтор может планировать равную беседу с маршалом. Александр без лишней скромности считал себя хорошим медиком, грамотным профессионалом. Пять лет учебы, Петроградская Военно-медицинская академия имени Пирогова, обширная практика и навыки, оттачиваемые годами в сырых джунглях Индокитая, на прокаленных солнцем пустошах Южной Африки и еще во множестве иных мест. Но Сергей Юдин… Это был не просто блестящий медик, Юдин давно стал столпом врачебной науки и человеком-легендой.

И, надо сказать, очень вредной и язвительной легендой.

Расплатившись с таксистом, Поволоцкий ступил на гранитную лестницу, ведущую к окаймленным бронзовыми полосами дверям Института. За спиной присвистнул паровой котел отъезжавшего такси, подтаявший снег превратил широкие темные ступени в мини-каток.

Неизменный вахтер долго проверял документы Поволоцкого, особенно удостоверение Мобилизационного Комитета при Научном Совете. На месте вахтера медик тоже испытывал бы подозрение – название звучало как-то несолидно и даже легкомысленно. Старик в форменной зеленой тужурке с золотыми пуговицами позвонил в Совет, выясняя, не коварный ли вражеский шпиён пытается прокрасться в оплот желудочной хирургии страны? Тщательное следствие не выявило в Поволоцком шпиона, и медик ступил под своды института.

Внутри было сумрачно и пустынно. В медицинских учреждениях старой постройки такое часто бывает – специфическая архитектура и убранство создают атмосферу собора, и люди кажутся незначительными и крохотными на фоне огромных потолков, колонн с широченными основаниями и широченных дубовых лестниц, почти черных от времени. Обычно такие учреждения кипят жизнью даже по ночам, но сейчас длинные коридоры пустовали. В институтской клинике развернули госпиталь, и почти все способные к самым простым медицинским операциям, уходу за ранеными или просто к хозяйственным работам пропадали там. Кроме того, многие из персонала и учеников уже отбыли на фронт. На пути Александру встретились не более десятка человек, в основном замученные студенты, нагруженные разнообразным медицинским скарбом – перевязочными материалами, деталями сложных ортопедических устройств и прочим.

Хотя Поволоцкий никогда здесь не бывал, кабинет Юдина он нашел почти без заминок. Александр рассчитал верно - рабочий график Сергея Сергеевича оказался настолько плотен, что застать его в иной день являлось почти невозможной задачей, но вечер воскресенья был для профессора Юдина временем самообразования и подведения еженедельных итогов. Секретарша директора изучила документы и предписания еще более внимательно, нежели вахтер, и, наконец, с мученическим видом пропустила имперского служащего к священным дверям.