Путь Воина - [3]

Впереди, словно в назидание, по мокрому асфальту цокала шпильками элегантная молодая девушка в белом плащике, с модной сумочкой и в сапожках; когда мимо проехала дорогая машина и девушке просигналил водитель, Белинда фыркнула.

«Все одно и то же: мы выпендриваемся для них, но они никогда не выпендриваются для нас. Хотят, чтобы со свиньей всегда жила утонченная газель…»

Наверное, как раз одна из таких газелей собиралась жить в новой квартире с Джо, но Лин было в высшей степени на это наплевать. Все пустое, все позади. Она отомстила ему — пнула по яйцам, украв то единственное, что Килли боготворил, — деньги. Не очень, как она считала, большая плата за рассыпавшиеся в прах мечты.

Город мок и напоминал ей сырую кошку, глядящую на сероватый день из подворотни. Блестящие тротуары, смог от выхлопов, почищенная влагой листва — где-то на пороге, уже совсем недалеко, топталась осень. Все быстрее вечереет, все ниже температура, где-то в прошлом остались жаркие деньки, когда до магазина можно было выбежать в шлепках, гетрах и футболке. Прохожие кутались в кофты, натягивали вместо льняных брюк джинсы, доставали из шкафов плащи и ветровки. Вдоль тротуаров плыли над головами прохожих шляпки разноцветных зонтиков.

Носки в кроссовках пропитались влагой; Белинда быстро шагала вдоль по улице. Предпочтение большим и дорогим салонам она решила не отдавать — свернула в одном из закоулков в простую парикмахерскую «Мужская стрижка за 10 долларов, женская за 12», спустилась в подвал по лестнице и почти сразу же уткнулась в стойку, за которой читала дамский журнал администраторша.

— Вам стричься?

Лин стянула с головы мокрый капюшон и стянула с хвоста резинку.

— Да.

— Покраска, сушка — что-нибудь интересует?

— Нет.

— Тогда проходите — мастер свободен. Вам сложную стрижку? Простую?

— Простую. Самую простую, какая есть.

— Хорошо, двенадцать долларов тогда.

Увидев, что с посетительницы больше не содрать, так как та ничем не интересуется, администраторша поскучнела, вернулась к чтению глянцевых страниц, а Белинда прошла к одному из двух стоящих перед прямоугольным зеркалом кресел.

— Под мальчика?

— Да, под мальчика.

— Может быть, вы имеете в виду короткую женскую стрижку? Модельную? С перьями на висках, с филировкой, с мелированием кончиков?

— Под мальчика, — повторила Белинда глухо и бросила на обесцвеченную тетку с расческой в руках неприязненный взгляд. Та взгляд поймала и обиженно поджала губы — мол, я хотела, как лучше.

Мастер принялась остервенело жать на ручку пульверизатора, и каштановая голова Белинды тут же утонула в облаке из мокрых брызг — потекло по челке, векам и лбу, попало в глаза.

Хорошо, что не накрашены.

Заработала, продираясь сквозь длинные спутанные пряди, расческа. Чиркнув несколько раз ножницами, парикмахерша притормозила вновь.

— Вам… насколько коротко?

— Под мальчика, — Лин раздражалась все больше.

— Значит, совсем коротко?

— Совсем.

— Можно машинкой?

— Можно хоть бритвой.

Будто получив разрешение на проведение экзекуции без ограничения уровня боли, тетка уязвлено вздохнула — мол, сама напросилась, — щелкнула кнопкой на спинке изогнутого «Бартона» и принялась водить по затылку клиентки зубастой щеткой-наконечником; с шуршанием потекли вниз по накидке длинные пряди.

— И не жалко?

— Не жалко.

Разговоры Белинду не интересовали.

Каштановые с медным отливом прямые волосы, карие глаза и недлинные ресницы. Полукруглые брови, острый нос и такой же острый подбородок, средней толщины губы — если не накладывать макияж, Белинда напоминала себе неприметную и конопатую лисичку. Конечно, с тональным кремом, тушью и стрелками на веках она смотрелась иначе — женственнее, — но себе нравилась и такой — неприметной.

И еще более неприметной ей следовало стать как можно скорее — Килли будет отслеживать ее с помощью записей с уличных камер и искать, конечно же, будет женщину. А она, одетая в кофту, джинсы, кроссовки, с рюкзаком за плечами (который никогда не носила при нем) и короткой стрижкой очень даже сойдет за тощего паренька. По крайней мере, надеялась, что сойдет. Да, сегодня ей требовалось везение, много везения.

Парикмахерша в процессе работы то и дело пыталась завести с хмурой клиенткой разговор, но та лишь смотрела исподлобья и демонстративно хранила молчание — «не лезь» щурились в ответ на «как вам погодка?» темные глаза, «не лезь» — вторили упрямо поджатые губы. И тетка обиженно умолкала, но ненадолго, лишь для того, чтобы через пару минут вновь поинтересоваться тем, не желает ли посетительница полистать журнальчик — «у нас новые, свеженькие» или пристать с заботливым объяснением о том, где в этом маленьком чулане расположен туалет — «вдруг вам понадобится?».

Лин раздраженно жевала губы. Зачем приставать с болтовней, если видишь, что человеку не до тебя? Зачем навязывать лживую заботу, когда просят отвалить? Чтобы к тебе в конце концов повернулись, улыбнулись и сказали: «Какая ты хорошая/учтивая/внимательная?» «Лучше всех» — ведь именно этого желал услышать в жизни каждый? Всеми своими поступками, намерениями и действиями люди не желали ничего, кроме как услышать «я лучше всех, и, значит, лучше других — я самый-самый».