— Ты, Лёньчик, тут недавно и ничего не знаешь. Никто из нас не помнит, откуда он. Фифендра отбирает у своих учеников память о прошлом. Она готовит нас на продажу. Обучит различать вещества, толочь кое-что в ступке. Кормить лягушек, собирать травы на болотах. Еще многое другое, чем некогда заниматься магам. Каждый год в Ведьмином лесу собирается ярмарка. Фифендра повезёт свой товар: колдунам требуются помощники. Если повезёт, попадёшь к белому магу. Если нет — к чёрному.
— А убежать отсюда нельзя? — обеспокоенно спросил Лён.
— Никуда ты не убежишь. Фифендра заколдовала тропы. Можешь идти в любом направлении, всё равно выйдешь к дубу.
В глубокой задумчивости Пафнутий напихивал в лягушку червяков. Животное обожралось и только страдальчески таращило глаза.
— Сейчас лопнет. — предупредил товарищ.
Паф бросил лягушку в садок, и та тяжело задрыгала ногами.
— Слушай, Лёньчик! — шепнул он. — Надо что-то предпринять. Если мы будем просто сидеть и ждать, то однажды нас в самом деле превратят в тараканов. В прошлом году я уже побывал на ярмарке. Там такого мне порассказали! Если бы удалось добраться до книги заклинаний! Только ведьма прячет её.
* * *
День клонился к вечеру, и все ученики разбрелись по своим комнатам. Сегодня и в самом деле было относительно спокойно. Только у Долбера не заканчивались неприятности: прыщи раздулись в пузыри и здоровенный детина злился в своей комнате. Даже на верхнем этаже было слышно, что он обещал своему врагу.
Фифендра уже пять лет подряд выводила Долбера на ярмарку и всякий раз приводила обратно. К учёбе он не был расположен, все дела валились у него из рук. Толочь лягушек в ступке — это не его призвание. Хитрый переросток не желал возиться с изготовлением зелий, а желал сразу получить требуемое. Поэтому он и крался накануне в темноте за колдуньей и двумя её учениками. Долбер полагал, что они непременно сумеют выкрасть немного состава для полётов. И надеялся застукать их на обратном пути, когда приятели будут возвращаться по воздуху, а не по земле. Однако, надежды Долбера обманулись. А теперь ещё подлый Пафик так оскандалил его перед всеми. Таковое дело требовало мести. И мести страшной.
Вне себя от злости, Долбер смотрелся в медную тарелку. Краса его померкла. Поэтому нерадивый ученик колдуньи придумывал достойное наказание для своих врагов — Пафнутия и его приятеля с черепаховой пластиной.
Враги сидели в своей комнатке и смотрели в маленькое окошечко. Над болотами заворачивался бурый туман. Ходить в такую пору мимо вздыхающих и квакающих кочек смертельно опасно. По болотам бродят кикиморы. Они заманивают случайных путников голубыми огоньками и утаскивают в омут. А что творится дальше, два друга даже боялись думать.
Ещё дальше темнел недвижимой громадой непроходимый лес. В нём живут лешие. Как раз таких и боялся Паф, когда они шли ночью от Лысой Горки. Каждое полнолуние ведьмы устраивают на её верхушке гулянку с выпивкой. Здесь, в глухомани, скучно, и Фифендра с подружками пристрастилась к зелью. В такую ночь выходить наружу опасно. Попасться одуревшей ведьме под шальную руку — можно лишиться человеческого облика. А то и навек пропасть!
В дверь постучали. Явился невысокий, белобрысый пацан, Василёк. Весь вид его выдавал волнение.
— Я удивлюсь, — сказал он, — если вы завтра не будете сидеть в садке с лягушками и жрать червей. Долбер сейчас хвастал, что добудет волшебную лягушачью кожу.
После ухода доброго Василька приятели немного приуныли. Сегодняшняя шутка представала в новом свете, и у них созрело решение немедленно что-то предпринять. Если Долбер начинает кого-то тиранить, то этому несчастному нет жизни. Фифендра и тем более Кривельда равнодушно смотрят на такие вещи. А нахальный Долбер ведьме нужен. Хотя он и полный отстой, но таскать мешки и чугуны с отравой ему вполне по силам.
Холодное осеннее ненастье потихоньку разгулялось: ветер выл и бился в маленькое круглое окно, трепал дубовую листву. Небо затянуло густой и мрачной пеленой — не виден светлый лунный диск.
Так темной ночью Паф и Лён выбрались из своей комнатки и тихо покрались по ступенькам вниз мимо круглых дверок в чужие комнатёнки. На стенах коридорчика тихо переливались светом гроздья светлячков, а над закрытым выходом тлели гнилушки. Из верхней башенки не было хода в нижнюю часть дуба: Фифендра не желала, чтобы ученики топтались возле её дверей.
Товарищи осторожно открыли скрипучую дверушку, выбрались на волю — на широкую пологую ветвь. Ветер кинулся к ним, обхватил холодными, промозглыми руками, взялся трепать за волосы, залез за ворот. После тишины душистой светлой комнатёнки осенний мрак казался особенно угрюмым, а непогода — словно вражеская сила.
— Давай, ползи за мной. — шепнул Пафнутий в ухо Лёньчику.
Они не решались встать на ноги и идти по широкой ветви, как по дороге. Так передвигаться можно днём, а ночью — страшно! Внизу не видать ни зги, такое чувство, словно стоишь над пропастью бездонной, где живут лишь ветер, тьма и волчий вой. А высоко над головою и со всех сторон гудит и ходит, как волна морская, крона циклопического дуба — великое пение, неиссякаемая мощь — древнее детище Селембрис!