Мама Косицына шла на выход. Теперь она увидела то, что не заметила ранее. У дверей спортивного зала штабелями складывали доски. Рабочие в зелёных комбинезонах заносили с улицы инструменты.
* * *
В канцелярию при директорском кабинете заглянул мужик в спецовке.
— Я это… Где заказчик?
— Вы имеете в виду директора? — рассеянно спросила секретарь, не отрываясь от бумаг. — Сейчас подойдёт. А вот и она.
— Хозяйка, — уважительно обратился к директрисе мужик, — тут в разнарялке не указано. Растение так оставить или бордюрчиком окружить?
— Какое растение? — похолодела Вероника.
— Ну, там это… дуб вроде.
— Какой дуб?! Его вчера ещё спилили! — в ужасе воскликнула директриса.
Она опрометью кинулась в спортивный зал.
Дуб стоял на прежнем месте и стал ещё толще, чем накануне. Вчера рабочие спилили его, разобрав часть пола и обрезав доски. А теперь он снова возвышался из дыры. Его ветки расползлись по всему потолку, а корни выбрались наружу и теперь извивались по полу.
— Рубите это безобразие! — гневно воскликнула директриса.
— Нет. — уверенно отвечал бригадир. — В разнарядке нет того, чтобы рубить. Только настил полов.
— Как же вы настилать станете, когда тут корни?!
— А вот это не наше дело. Наше дело полы стелить. Так будем приделывать бордюрчик?
Она шла в свой кабинет. Там уже ждал трудовик.
— Мне негде проводить уроки. — сказал он. — В мастерской ваша метла.
— Разговаривайте с завучем. — нервно ответила Вероника Марковна. — Это она определила метлу в мастерские.
* * *
Когда в школе пекли пирожки, то вся улица об этом знала. Был в одной плите какой-то таинственный дефект, и кулинарные упражнения поваров всегда сопровождались запахом гари. Тогда двери столовки закрывали, а окна открывали, и к приходу голодных ученических масс тошнотворный вонизм почти исчезал.
Но сегодня пирогов не было. Ночью поднялся сильный ветер, почти ураган. Поломал ветви деревьев и свалил старый тополь, который давно уже пора спилить. Дерево оборвало провода, и утром едва восстановили освещение. Но, в столовке ситуация осталась аварийной: щиток закоротило, и плиты не работали. Пришлось срочно закупать в кулинарии охолодевшие пироги и бледные пиццы. Поварихи понаделали бутербродов с «детской» колбасой — в столовских кулуарах такие назывались «задорновский прикол». Протянули шнур от коридора и кипятильником грели воду в вёдрах.
Поэтому на большой перемене в столовке творилась суета — всем еды не хватило. Голодные дети разочарованно дябили у прилавка. Лёнька тоже прибежал и тоже ничего не получил. Хотел он сбегать в маркет по-быстрому, а деньга возьми и провались на дно сумки! Кляня себя, Косицын взялся ворошить тетради и перекидывать учебники. Да разве в его сумке быстро что найдёшь?! Зато попался какой-то надкушенный сухой кусок хлеба, весь скрюченный, как старая бабка. Откуда эта корка залетела? Лёнька с досадой кинул огрызок на пол. Всё. Звонок! Деться некуда, пришлось идти на урок голодным.
* * *
— Физры не будет. — таинственно сообщил Федюня.
Класс толпился у запертых дверей спортивного зала, и все по очереди пытались заглянуть в замочную скваржину. Что-то там было внутри, это точно. Но, вот, что именно?
Физрук и физручиха не появлялись. Всем было интересно и забавно. В школе творилось нечто странное. Возникали какие-то неясные слухи. То ли метла кого побила, то ли метлой кого побили. В вестибюле помимо седьмого «Б» бегали также и ученики пятого класса. Всё это вызывало у тёти Любы бесконтрольный приступ гнева. Она грубым голосом посылала учеников во все стороны, а иногда на буквы.
Седьмые классы с салагами не контачат, поэтому долгое время обмена информацией не происходило. Только минут через десять после звонка произошло неизбежное воссоединение армий. Пятаки болтали про какую-то метлу, якобы Сергей Петрович прячет у себя в мастерской нечистую силу.
— Да ладно спагетти на ухи вешать! — возразил Чугун.
— За базар отвечаю! — кипятился ушастый пятак.
Далее обсудить интересную тему они не успели, потому что от директрисиного кабинета вышел трудовик Сергей Петрович.
— А мне без разницы! — воскликнул он, обращаясь к тощей тредесканции, свисающей из горшочка на стене, и решительно направился к мастерской. За ним гурьбой побежали салажата.
И тут седьмой «Б» узрел начало тех чудес, которые ещё предстояло им вынести. Из рекреации донёсся дружный вопль тридцати глоток разом, и выскочила та самая щётка тёти Паши, про которую шёпотом рассказывали друг другу педагоги. Она вылетела на середину вестибюля и раскланялась.
— Матушки! — воскликнула тётя Люба. — Сбежала, злыдня!
На глазах у изумлённых семиклассников щётка сбацала чечёточку. А потом принялась остервенело шастать по углам. Вышвыривала смятые упаковки от сухариков, семечную шелуху. Вытаскивала из-за батарей бумагу, отковыривала жвачки. Выметя мусор на середину вестибюля, она ударила в него вершиной черенка. Мусор вспыхнул и весь исчез.
После того щётка отправилась далее по коридору. Её владения теперь обширны. Она торжествовала.
От директрисы вышла тётя Паша. Техничка была пьяна и рыдала.
— Меня уволять! — воскликнула она и драматично разлеглась поперёк стола.
