Путь старых богов - [11]

— Ну ладно, давай.

Судя по настырному виду, просто так неожиданный попутчик отставать не собирался. И действительно, пока мы шли в столовую (а идти оказалось порядочно для меня в моем нынешнем состоянии), Мин успел выспросить почти все подробности моего появления в этом мире, и теперь шел, довольный, удовлетворив свое любопытство.

— А ты? Как ты здесь оказался? Наверное, ты сын или внук какого-нибудь жреца?

— Ха, не угадал. Хотя спроси тут любого монаха — и он бы на твой вопрос только кивнул. А я вообще сначала не имел никакого отношения к этому храму и вообще к жрецам Никкасу.

— Да? А как же ты сюда попал и откуда у тебя твой дар?

— Ну, это длинная история, может, в другой раз расскажу? — протянул Мин, явно подражая мне, но потом не выдержал серьезного выражения лица и заулыбался. — Да ладно, пошутил я. Ну, я могу рассказать так, как рассказали ее мне монахи, среди них тоже попадаются люди с юмором. Только сначала возьмем еду.

Мы как раз добрались до столовой. Запахи оказались такие, что у меня моментально потекли слюнки. Мы взяли по горшочку с тушеными овощами и мясом и буквально накинулись на них. Даже не предполагал, что так проголодался, пока не начал есть.

— Эх, хорошо.

Мин довольно погладил себя по впалому животу и весело подмигнул:

— Ну что, слушай…

* * *

… Двадцать два года назад Мина случайно обнаружил один из стражей в Ламехе, столице Ирии. Обнаружили благодаря спору двоих десятников стражи Никкасу, Милли и Дина:

— Неумеха! — ругал неудачливого посетителя таверны Дин — вот верно говорил мой дед — не умеешь пить — не смеши народ. Нет, ну надо так напиться, что упасть, утащив за собой служанку с заказом. И еще перевернув лавку с посетителями. Вот олух! Теперь мы будем еще три года ждать нашу выпивку.

— А по-моему, тебе уже хватит — прокомментировал Милли — сам уже не стоишь на ногах. Или ходишь, как моряк в шторм, а ругаешь того парня. Ну, упал ну и что? Зато он бодро пополз к лестнице наверх. Явно к себе. Так что не окончательно сбился с курса, а так, незначительные затруднения с передвижением.

И Милли ухмыльнулся.

— Да ты что! Что бы я напился до свинского состояния? Э-э-э, нет! Одного кувшина мало! И потом, я меры не знаю, что ли? — возмутился Дин.

— А что? Недавно уже такое было! — невинно отозвался его коллега.

— Не недавно, а почти месяц назад, это во-первых. А во-вторых, это был очень важный повод — рождение третьего сына у двоюродного брата моего дяди. Не каждый день бывает. Это повод о-го-го! Да и сейчас я не напился, а так, попробовал чуток.

— Ага, значит, только попробовал чуток… Ну тогда ставлю два медяка, что если заставить тебя хорошенько размяться, ну или сделать «дорожку» — то все тут же увидят, что ты выпил. И съел. На полу! Ха-ха-ха!

— Ага, счас, разогнался я тебе на потеху толпы тут выпендриваться! Давай лучше по-другому — я с закрытыми глазами, и только на внутреннем зрении пройду всю харчевню туда и обратно. Идет?

— Годится!

… Упражнение внутреннего зрения требовало большой концентрации. Позволяя видеть иным зрением. Можно видеть силуэты всех предметов и живых людей и вдобавок ауры. Это одно из необходимых умений для десятника храмовой стражи. Внутреннее зрение — достаточно сложное упражнение, и «сильно поддатый» страж просто не сможет его выполнить, одновременно двигаясь. Так что это довольно легкий способ выявить пьяного. Именно поэтому Милли заранее предвкушал забавное зрелище качающегося приятеля.

Дин решил не терять время и закрыл глаза, готовясь. Как только стал хоть что-то различать, тут же вскочил из-за стола, стремясь показать приятелю, что он не пьян. При этом задел кружку на столе, так что она чуть не слетела, удержавшись на краю каким-то чудом. Поправляя кружку услышал смешок Мили, и тут же отреагировал:

— Это еще не считается за проигрыш — подумаешь, неудачно встал.

А про себя отметил, что набрался он порядочно. Но выиграть спор — дело чести, так что еще посмотрим, кто станет богаче на два медяка! И потихоньку отправился к двери, по пути рассматривая все внутренним зрением. И увидел нечто непонятное. Сначала Дин даже не понял, что его так привлекло в том углу. Ну сидит кто-то с младенцем на коленях, и поит его чем-то, молоком, наверное. Но в ауре ребенка ясно видно кольцо дара, дара Никкасу! А в ауре взрослого ничего необычного — простой человек.

«— Откуда у человека ребенок с даром? Неужели украл у жрецов? А даже если и нет, то тогда откуда? А ведь он куда-то направляется, раз обедает в харчевне, а не дома. Значит, он куда-то везет ребенка?»

Дин открыл глаза и решительно направился в угол к незнакомцу с ребенком, одновременно делая знак Милли подойти. Когда приятель подошел, Дин бросил ему — глянь на ребенка — а сам обратился к незнакомцу:

— Храмовая стража. Кто ты и откуда этот ребенок у тебя?

В это же время Милли взглянул на ауру ребенка. И стал с другой стороны стола незнакомца, отсекая возможный путь отступления. Он продолжал смотреть внутренним зрением, контролируя незнакомца. Это была стандартная процедура стражей — когда один допрашивал, другой страж контролировал ауру допрашиваемого. Если тот осмеливался солгать, это было видно по ауре. Все жители Ирии знали это, и мало кто пытался солгать. Злить стражей никому не хотелось. Правда, мало кто умел действительно читать ауру, да и внутренним зрением не каждый владел, но кто же об этом расскажет простым людям?! Для них страж с закрытыми глазами — признак, что дело серьезно, и опасно для них, если солгут. Ложь стражу — одно из тягчайших преступлений, и каралось соответственно — ссылкой на рудники, в Железные горы, где у преступников начинались дни тяжелого, но бесплатного труда и большие проблемы со здоровьем. Правда, ненадолго… умирали там люди как мухи, может климат неудачный, или еще что-то, кто знает? А заключенных, осужденных на ссылку на рудник, всегда не хватало.