Путь смертных - [13]

– Что думаете? – спросил Симпсон тихим спокойным тоном.

Рейвен не знал, кого он пытался успокоить – его или пациентку, – но внезапно вспомнил, что тяжелее всего здесь приходится точно не ему.

– Головка младенца уже должна лежать на краю таза, – ответил он, сам удивляясь своему уверенному тону, – но она не опустилась, как должна бы.

Симпсон кивнул, задумчиво глядя на него.

– И как же нам теперь действовать?

– Щипцы? – неуверенно предположил Уилл. Это был скорее вопрос, чем констатация.

Одного только упоминания о страшном инструменте было достаточно, чтобы миссис Фрейзер громко застонала, а девушка, прилежно вытиравшая ей лоб, прекратила это занятие и начала рыдать.

– Не бойтесь, – сказал ей доктор все тем же спокойным тоном. – Потерпите нас еще немного, и малыш вскоре появится на свет целым и невредимым.

Вслед за этим Симпсон повернулся к Рейвену и, понизив голос так, чтобы их не было слышно за стонами и криками, добавил:

– Головка до сих пор не вошла в таз, так что она слишком высоко, даже для самых длинных щипцов. Думаю, в этом случае предпочтительнее будет поворот.

Доктор взял свой чемоданчик и, порывшись, выудил оттуда клочок бумаги и огрызок карандаша. Затем, положив бумагу на закапанный воском стол, изобразил конус и ткнул в него пальцем, будто это все объясняло. Уилл по-прежнему ничего не понимал, и, видимо, это отразилось у него на лице, потому что доктор пустился в объяснения, попутно дополняя рисунок стрелками.

– Ребенок как единое целое имеет конусообразную форму, сужаясь от головы к ногам. Череп тоже можно рассматривать как конус, который сужается от макушки к основанию. Повернув ребенка в чреве матери, мы сможем протащить его через таз вперед ногами, которые растянут родовые пути, подготовив их к прохождению более крупных частей. Ноги покажутся первыми, и за них уже можно будет вытянуть туловище и головку, которая способна к частичному сжатию.

Рейвен понял далеко не все, но энергично кивнул, надеясь избегнуть дальнейших объяснений. Вопли роженицы так и звенели в его больной голове, и ему страшно хотелось, чтобы все кончилось как можно скорее, – не меньше, чем миссис Фрейзер.

Симпсон извлек из чемоданчика флакон с янтарного цвета жидкостью.

– Идеальный случай для применения эфира, – заметил он и для иллюстрации своих намерений поднял склянку повыше.

Уиллу уже доводилось наблюдать применение эфира в анатомическом театре. Пациент громко возмущался отсутствием эффекта даже в то время, когда ему уже отнимали гангренозную ногу. Рейвен был потрясен, но были и такие, кто утверждал, что успех можно было считать лишь частичным, полагая, что назначение анестетика – полностью лишить пациента чувств, дабы тот вообще не мог шевелиться и как-либо помешать процедуре.

У него был случай испытать на себе действие эфира – на встрече Эдинбургского медико-хирургического общества, вскоре после того, как было открыто анестезирующее воздействие этого вещества. Эфир вызвал неприятное головокружение, отчего Рейвен некоторое время бродил кругами, шатаясь, к буйной радости коллег. Но он не заснул, как все остальные. Он еще тогда подумал, что, должно быть, обладает некой резистентностью к препарату.

Уилл смотрел, как Симпсон пропитывает губку эфиром. В воздухе тут же повис резкий запах, что Рейвен мог только приветствовать, поскольку эфир хотя бы частично заглушил другие ароматы, от которых в комнате было трудно дышать. Доктор поднес губку к лицу пациентки. Она инстинктивно отдернула голову, но тут девушка мягко сказала ей:

– Это же эфир, Элли. Помнишь, как делали Мойре.

Слава явно бежала впереди эфира: услышав это, роженица жадно вдохнула и быстро, легко погрузилась в сон.

– Важно сразу же дать пациенту требуемую для наркоза дозу, – сказал доктор, – чтобы избежать начальной стадии эйфории, которая может доставить некоторые сложности.

Он говорил об эфире с уверенностью и энтузиазмом, подтверждая слова Генри. Среди врачей были и такие, кто отмахнулся от эфира, сочтя его очередной модной новинкой, но Симпсон явно к ним не принадлежал.

Он вручил Рейвену губку, жестом показав, что теперь это его ответственность, а сам занялся делом на другом конце.

– Эфир бывает исключительно полезен, когда речь идет о повороте или о применении инструментов, – сказал он, запуская руку в матку роженицы. Отсутствие реакции со стороны миссис Фрейзер, которая до того мученически извивалась в ответ на его действия, убедительно подтвердило его слова.

– Нащупал колено, – с улыбкой сказал профессор.

Действия Симпсона скрывало одеяло, так что Рейвен обратил взгляд на спящую женщину; вот только она не спала. Она лежала совершенно неподвижно, будто застыв в неком подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Будто превратилась в статую, в свое собственное изображение, отлитое в воске. Уилл вдруг поймал себя на том, что ему трудно поверить, будто она когда-нибудь очнется, и с тревогой вспомнил упомянутых Генри пациентов, погибших после применения эфира.

Пару минут спустя Симпсон объявил, что ножки появились на свет. Вскоре за ними последовали туловище и голова, а также околоплодная жидкость вперемешку с кровью, которая немедленно образовала лужу у ног доктора.