Путь смертных - [108]

Из-за дома выскочил Хорек – он явно услышал стук колес – и поглядел на Рейвена, которого втащили во двор, со смесью злобы и удивления. Почему он выглядел удивленным, Уилл сообразить не мог.

Вслед за Хорьком на двор выбежала перепуганная девица со свежим синяком под глазом. Кожа вокруг левой глазницы покраснела и распухла, под слизистой собралась кровь. Выглядела она усталой и бледной, на одежде виднелись кровавые пятна. Рейвен не мог понять, что она здесь делает, и гадал, где может быть Гаргантюа.

Хорек подошел небрежной походочкой и с силой всадил кулак Рейвену в живот. Жаба его оттолкнул.

– Какого дьявола ты делаешь? Это доктор Симпсон, нас Флинт за ним послал.

– Нет, не Симпсон, – ответил Хорек. – Это Уилл Рейвен, гаденыш, который почти ослепил меня и который все еще должен мистеру Флинту две гинеи.

– Говорю тебе, это Симпсон. Флинт сказал, он живет в пятьдесят втором по Куин-стрит и узнать его можно по черному пальто из тюленьей кожи. Мы видели, как он выходит из этого самого дома в этом самом пальто.

– А я тебе говорю: может, он и носит пальто Симпсона, но это не делает его доктором.

Тут на двор вышел тот самый человек, которому Рейвен был должен: Каллум Флинт собственной персоной. Он был в точности таким, каким Уилл его запомнил: не здоровяк, но жилистый и гибкий; быстрые движения, быстрый ум. Сложение боксера и мозг интригана.

Вид у него был не слишком благодушный, скорее даже наоборот: кровь капала с расквашенного носа на влажную от пота рубашку. В доме явно имела место какая-то свара. Откуда-то изнутри до Рейвена доносились вопли – без сомнения, того, кто нанес этот удар, только что постигло возмездие.

– Что, бога ради, делает здесь этот мелкий засранец? – осведомился Флинт. – Где Симпсон?

На лице Хорька нарисовалось глубокое удовлетворение: он наслаждался ошибкой коллег. Это была увертюра к симфонии насилия, в которой он, без сомнения, намеревался принять участие.

Флинт утер рукавом нос. У него был до предела взвинченный вид; казалось, он вот-вот готов взорваться. Человек, которому срочно требовалось сорвать на ком-то свой гнев.

– Они взяли маленького говнюка по ошибке, – сказал Хорек. – Он должен тебе две гинеи, а передо мной у него должок иного рода.

Флинт оглядел Рейвена с несколько отсутствующим видом, будто его мысли витали где-то еще.

– Есть у тебя две гинеи? – спросил он.

Уилл не мог ему ничего ответить, настолько сильным был его страх.

Тут до них донесся еще один вопль, и Рейвен подумал, что это прелюдия к его собственным крикам. И вдруг он понял, что вопль женский, – и ему стало ясно, что тут происходит.

– Мистер Флинт, вы посылали за доктором Симпсоном. Ваша жена рожает?

– Да, – быстро, умоляющим голосом ответила девушка с синяком под глазом. – Рожает, уже четырнадцать часов. Она с ума сходит и ничего не видит от боли. Бьет всякого, кто пытается ей помочь.

– Я могу помочь.

– Да что ты знаешь об этих вещах?

– Я помощник доктора Симпсона. Повитуха, только мужского пола.

– Мне нужен профессор, а не его ученик.

– Но я – здесь, а профессор до сих пор на Куин-стрит.

В этот момент из дома раздался еще один вопль.

– Давайте его сюда, – решил Флинт.

– Мне нужен чемодан, который остался в экипаже.

– Принеси, – велел Флинт Шраму. – И смотри не перепутай со шляпой или куском навоза.

Рейвена отвели в дом, в комнату на втором этаже, где он застал сцену, живо напомнившую ему столовую Симпсона в тот вечер, когда был открыт хлороформ. Несколько предметов мебелировки были опрокинуты; кувшин и умывальный таз лежали, разбитые, на полу. В воздухе висел запах, напоминавший тот, что бывает в набитой битком таверне под конец вечера: смесь перегара, разнообразных телесных выделений – и очень отчетливая нотка крови.

Жену Флинта удерживали на кровати несколько человек, включая Кола и Гаргантюа. У всех без исключения был на удивление всклокоченный вид, а взмокли они не меньше, чем сама роженица. Великан посмотрел на Уилла с замешательством, потом у него в глазах вспыхнула ярость, но свой пост у постели он не оставил. Среди прочих у кровати оказалась повитуха; ее щеку украшал кровоподтек. На Рейвена она смотрела с не меньшим отвращением, чем великан. Повитухи питали мало любви к своим конкурентам-мужчинам, а то, что она должна была признать свое поражение перед таким юнцом, делало ситуацию еще более унизительной. Однако же, как и у всех прочих, вид у нее был отчаявшийся. Вряд ли Уилл мог сделать ситуацию хуже; беда была в том, что избежать смерти он мог, только улучшив ее.

– Рассказывайте, что происходит. Только не затягивайте, – распорядился Рейвен, пряча страх за напускной уверенностью.

– Воды отошли сегодня ранним утром, и я постоянно давала миссис Флинт бренди с водой, – сказала повитуха.

Женщина в кровати билась и извивалась, стараясь освободиться от удерживающих ее рук.

– Но потом она начала бредить и все больше впадать в беспокойство. Я дала ей несколько доз лауданума, но это не подействовало. Бред только ухудшился, как вы можете видеть, и она начала проявлять склонность к насилию.

Тут повитуха отпустила руку, которую до сих пор удерживала, и отступила от кровати, предоставив миссис Флинт прекрасный шанс поставить синяк и вновь прибывшему.