Путь слез - [2]

На севере собиралась еще одна гроза, и ее грохот зловеще накатывался на встревоженные равнины. Ответным наступлением командовал король франков Карл Великий, Король-молот, ведя за собой ревущую толпу воинов со стальным взглядом. Суровые тевтонцы поклялись больше не отдать неприятелю ни одного молодого леса, плодородной пашни, ни одной священной церкви или златовласой девы. И поэтому, хотя при виде стремительного темноглазого воинства их бросало в холодный пот, они, стиснув зубы так же крепко, как лед сковывал их родную реку, спешили встретить безжалостного врага мечом, копьем, секирой и молотом.

Час за часом, с тех пор как лучшие сыны обоих миров столкнулись в битве, попранные поля Аквитании источали на поверхность большие кровавые озера. На своей усталой спине ветер уносил разрозненные человеческие крики, лязг и бряцанье оружия, звуки падения воинов и лошадей далеко от места сражения, к лесистым окраинам равнины. А за молчаливым солнцем неустанное Провидение по собственной воле распоряжалось судьбой каждой души. И в конце решилось так, что Абдель-Рахман лежал на поле мертвым, его побежденная армия бежала, а вожделения исламских захватчиков угасли, пусть и на время. Обагренная кровью земля пришла в спокойствие, скорбно убаюкивая искромсанные останки сынов Мухаммеда и братьев Христа. Ветер теперь подхватывал только благодарные вздохи освобожденного христианского народа.

Вскоре покорные слуги вернулись к своим скромным обязанностям, и вновь посев и жатва продолжили вековой черед. Однако державные дворы Европы не забыли ту великую битву и не простили врагов. И с той поры меч не вкладывали в ножны и не оборачивались спиной к чужеземному миру, который лежал по ту сторону моря. Напротив, долгие последующие века христиане не сводили с языческой стороны недремлющий взгляд.

И бдительность оказалась благоразумной, ибо ко второй половине одиннадцатого века до тревожного слуха Папы Римского, Урбана II, дошла весть отчаяния от христианских паломников в Иерусалиме, гонимых за свою веру, молва гласила об опасности, угрожавшей самым восточным европейским границам. В ответ папа воззвал к королям и властителям своей земли вновь восстать на защиту Веры. Итак, в августе 1096 года от Рождества Христова, армии христиан сплотились под его призыв, и рыцари первого Крестового похода, с чьих выпяченных нагрудных лат ниспадали плащи с багряными крестами, ворвались в Палестину.

Три года песчаные равнины и зубчатые горы этой древней земли пропитывались кровью, как крестоносцев, так и турков, пока, наконец, в июле 1099 Иерусалим не был взят под покровительство Церкви. Как ни прискорбно, но человеческая бойня, последовавшая за взятием города, не оправдала благодати Креста и никого не привела к познанию Того, Чья кровь проливалась на ту же землю, но в любви. Поколения исламских воинов отчаянно противостояли своим светлолицым завоевателям и вступали с ними в схватку по всей Земле Обетованной до 1187 года, пока они снова не завладели Священным Городом.

Христианские рыцари, изгнанные из святых мест, продолжали нападать на врага еще более двадцати лет. Однако их усилия слишком дорого обходились, и вскоре средоточие армии Султана прижало их к палестинскому побережью. Сам Крест Господень, казалось, будет повержен в воду рукой неумолимого врага. Перед лицом такой опасности Папа Иннокентий III поднял тревогу, призывая своих безукоризненно верных франков и кельтов, саксонцев и норманнов, а также другие племена и народы, рассеянные по королевствам христианской Европы. Но его воины устали и проявляли нерешительное колебание.

Затем, весной 1212 года от Рождества Христова, папская мольба дошла до детей Франции и Германии, и они пришли в волнение. Под наплывом вдохновения священников, равно как и чувств, они готовились променять домашний очаг и привычную жизнь на надежду Божьей славы. Пятнадцатилетний пастушок по имени Стефан из окрестностей французского города Клойе объявил о видении, в котором он видел, как дети христианского мира разделяют воды Средиземного моря и без сопротивления входят в распахнутые ворота Иерусалима. Он провозгласил, что безобидные дети приобретут Святой Город силой своей чистоты и невинности, а не грубой силой топора и меча. В ответ на такое удивительное заявление тысячи людей зажглись мечтой о новом Крестовом походе и вняли призыву Стефана: «Мы идем к Богу и ищем блага для святого креста за пределом моря!»

Примерно в то же время десятилетний Николас из Германии провозглашал похожую весть по всему городу Кельну и за его пределами. Он также созывал армию детей покорить Иерусалим и ускорить обращение из ислама всей Палестины. Николас убеждал толпы жаждущих чуда, что, где пали крестоносные рыцари и воины великих королей, дети добьются успеха одним своим упованием на Самого Бога. Слова Николаса быстро распространялись по хуторам, городам и поместьям и дети ответили на них.

Итак, к месяцу июню бесхитростные агнцы Европы начали собираться стайками от двадцати до ста детей для паломничества на юг. В обществе, где, как было принято считать, добрые дела обеспечивали не только временное благословение, но и само вечное спасение, где самопожертвование еще оставалось благодетелью, а вера понималась буквально и безусловно, легионы детей сплачивались, присягая на верность Богу, Которому они с радостью доверяли. Многие были готовы идти без провизии, чтобы испытать чистоту своей веры и зримо доказать полную зависимость от всемогущего Бога. Непоколебимые даже перед лицом падшего мира, отряды Невинных отправились в путь в простодушном восторге и весело резвились в ожидании чего-то великого. Учитывая их безмерную простоту, такое невиданное ранее, всецелое посвящение должно было привести маловерных в зачарованное молчание. Столь редкое и благородное качество по праву достойно почитания.