Путь - [43]

Этот даже немного приплясывал плечами, хотя музыка была гораздо спокойней.

— Четыреста двенадцать точек за месяц, братуха, прикинь!

— Четыреста двенадцать?! Да ты дебил, ты че себя расходуешь то так быстро? Четыреста двенадцать! Тормозни, друган! Светка это оценит, думаешь? — и Нипель сделал несколько глубоких глотков из бутылки.

— Оценит! Еще как оценит! Я почти накопил. После приезда подарю, братуха. Но есть ещё кое-что — я пока молчок про мобиль, ничего ей не говорю, только вам. И вы молчите тоже. Вот когда мы на Берег приедем, я ей об этом расскажу. Заценили мысль? Она, как узнает про сюрприз, весь отпуск меня облизывать будет, я тебе говорю, братуха! В предвкушении подарка, ну и чтобы меня отблагодарить, конечно. Ну как? Круто я задумал? А если наш общий знакомый свою отпустит с нами, то я знаешь чё? — он понизил голос, но было слышно, — я их уговорю на троечку без вопросов!

— С м-м и м-м? — удивлённо промычал Нипель, запикивая имена.

— Да, да, и я вместе с ними, братуха! — счастливо засмеялся Мирон, поглаживая намечающийся живот и наливая себе в рюмку виски.

— И что, снова не расскажешь, как было? — сурово подкинул дровишки в костерок разговора молчаливый Сэм.

— Не-а! — оскалил Мирон зубы в усмешке.

— А чё так?

— Да меньше знаешь, крепче спишь, Сэм!

— Не понимаю этого, — развел руками Нипель и допил бутылку пива. — Что такого-то — пацанам рассказать о своих половых подвигах? Сейчас же рассказываешь! Кого стремаешься ты, друган? — он почему-то вопросительно посмотрел на Алекса, который с каждой минутой все больше проваливался в ватную перину индийского гашиша и уже мало чего понимал.

— Да никого, братуха! — развел руками Мирон. — Ты сам посуди мозгой-то! Вот я сейчас пьяный, обнюханный сижу, языком треплю. Какой с меня спрос? Никакого. Ромчиком с самого утра заправляюсь третий день подряд, сам уже не понимаю, чего несу. Так ведь? Одни пустые слова и пьяные базары. Я прав? Я прав, скажу я вам! — сам себе ответил он. — А вот когда я сделаю, что хочу, то тогда я произведу действие, братуха. Что-то будет создано, понимаешь? Какая-то ситуация. И дальше она уже не рассосётся сама по себе, как пустая болтовня, она начнёт жить, может быть, во что-то перельётся, и этого уже не остановить. Когда действие произведено, его невозможно перемотать назад. И там, в этой ситуации, мы с её мужем ругаемся рано или поздно, девки наши попадают под чужие языки. И в какие дали это нас потом заведёт, никто не знает. Но! Между этой неприятной ситуацией и абсолютным спокойствием — всего одна вещь!

— Какая, Мирон?

— Золото.

— Какое ещё золото, друган?!

— Молчание — это золото, братуха! — ответил тот, пошлепал себя по животу, бахнул рюмаху и, довольный, откинулся на спинку кресла. — «Кто много звенит — тому некогда думать» — как говорит один умный человек, — шумно выдохнул он.

— Да с чего ты взял, что никто не узнает?

— А никому не выгодно, понимаешь? Мне? Я только что рассказал. Вам? Так вы только пьяные разговоры слышали. Девкам? Моя не из болтливых, сами знаете, да и вообще, моей даром не нужно кому-то рассказывать, что она нашу постель с кем-то делит, да и той тоже.

— Да он её не отпустит, ты чё! — фыркнул Нипель, открывая новую бутылку. — Он же знает, что она как бахнет* (выпьет) пять капель, так сразу у неё передок жим-жим на подвиги.

— Да все они такие, братуха, — махнул рукой Мирон, снова откручивая крышку бутылки с алкоголем. — Все они такие, сам знаешь.

Нипель опустил голову и удручённо покивал головой.

— Не все! Вон, Ритка у меня не такая! — вдруг не согласился немногословный Сэм и расправил огромные волосатые плечи. — И Алиса тоже. Да, Алекс? — обернулся он к тому.

— Не знаю, пацаны. Я в личные отношения людей не лезу, — Алекс засунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. — Я за здоровье, так сказать, отвечаю, — многозначно высказался он, смутно понимая, что говорит. Парни вроде кивнули и опять начали разговаривать о своих делах, как через минуту к Алексу повернулся Мирон и, прищурив залитые синькой глаза, уточнил:

— А чего у Алисы со здоровьем?

Алекс облизнул сухие губы — его сильно накрыло с гашиша, и он в этом разговоре принимал участие, как зритель в кинотеатре на интересном, но не очень понятном фильме. А когда из фильма вдруг обернулись в зал, и, гладя на него, спросили: «А чего у Алисы со здоровьем?», то Алекс даже немного растерялся, не зная, что ответить.

*

Тем временем, в другой части огромной комнаты Алиса говорила, не задумываясь:

— Кстати, за здоровье вот ты сказала. У нас баба одна с работы мне недавно предъявлять начала. А мы с ней, короче, для её семьи разрабатывали план питания, всё просчитали, сделали заказ на неделю и всё — до свиданья-до свиданья. А потом она мне давай названивать, на встречи приглашать. Я, на свою голову, сходила и как охерела — она там мне целую личную драму выложила. Столько начесала, что я, под конец, как выжатый лимон была, аж тошнило, не поверите.

— Да, бывают такие — ноют и ноют, — покивала Ийка, пригладив рыжие волосы. — У этой-то какие проблемы? Мужик изменяет?

— Её, видите ли, парень бросил.

— Бывает, — Марго закатила глаза.