Путь - [2]

Именно оттуда он вчера притопал навеселе и в благодушном настроении. На стихийном пятничном корпоративе медработников и преподавателей они с мужиками распили на пятерых литр спирта на кедровых орешках. После этого дружище Юджин предложил продолжить вечер в кабаке, и товарищи рассыпались по домам, чтобы помыться да принарядиться. Жили они в одной филе, не очень далеко друг от друга, работали вместе, поэтому давно сдружились и частенько коротали хмельные вечера. Так и сегодня, договорившись встретиться через час, не прощаясь, друзья ненадолго разбежались в разные стороны. Они даже и не догадывались, что на этот раз их пути разойдутся навсегда.

Алекс лёгкой походкой летел домой, радуясь всему вокруг: тёплый апрельский день сиял солнцем, ранней зеленью шелестели деревья, на душе было настолько хорошо, что его просто переполняло залихватское настроение куда-нибудь пойти и что-нибудь этакое сделать. Решив исполнить своё желание как можно скорее, он потратил на душ и переодевание максимум пять минут.

Только переступил порог — звонок: «Вы подтверждаете участие?» — спросил женский голос. «О, какой пафос нынче в схолах», — пьяненько хихикнул он, но всё же торжественно пообещал быть и записал на листке адрес и дату. Затем, посетив клозет, Алек спустился вниз, встретившись с Юджем; друзья отправились на поиски приключений, однако вместо них, как это частенько бывает, нашли лишь бутылку крепкого алкоголя.

Вернулся домой он поздно, сильно под хмельком, и настолько уставшим, что уснул, даже не раздеваясь. Только на следующее хмурое утро, проснувшись часов в пять, чтобы сгонять в туалет, молодой человек заметил бумажку, наклеенную над зеркалом. Ещё туго соображая с похмелья, он начал вчитываться, вспоминать, чесать лоб, приглаживать лохматые волосы и медленно осознавать, что ехать на лекцию нужно сегодня. Причём, прямо сейчас.

Несколько раз сверив дату на бумажке с календарём, он, закатив глаза, выдавил из себя глухой стон. Ехать не моглось — хотелось только отлить, попить и уснуть. Нет, ну, куда он в таком виде? Ничего страшного не случится, если он один раз не сможет.

«Ты ведь обещал, тебя ведь дети ждут, — сурово прервал Александр сам себя, — что ты как малака, честное слово! По дороге до Аквилеи можно проспаться, в конце концов! Наверное. Или всё же остаться?»

Алекс поднял глаза, посмотрел на своё мутное отражение в зеркале, принял решение, промычал что-то жалостливое, в темпе вальса сходил в холодный душ, съел горячий суп и выпил крепкий кофе. По-быстрому приведя себя в какое-то подобие порядка, он мухой вылетел из квартиры, жужжа под нос ругательства. Добравшись на первом электробусе до Ахейского узла, Алекс вздохнул с облегчением — успел; судя по табло, маг* (маглев) должен был прийти через две минуты.

И правда, вскоре он уже входил в просторный полупустой пульман* (вагон), где сразу занял свободное кресло для сна, которое широко и удобно раскладывалось. Алекс плюхнулся в него, мгновенно расслабился, чувствуя себя ещё немного пьяным, хотя голова, что удивительно, не болела. Вскоре маг тронулся, привычно зашумел ветер, и вскоре они влетели в тубус дюкера* (закрытую скоростную магистраль); тут же в салоне включился приглушённый свет, Алекс зевнул и закрыл глаза, решив выспаться за полтора часа пути до Аквилеи. Сон поначалу не шёл: какая-то тревога терзала воспалённый мозг. Он немного поворочался, но вскоре всё же окунулся в объятия Морфея.

Через какое-то время он, вздрогнув, проснулся от того, что его будила услужливая улыбающаяся девушка-стюард. Потянувшись, зевнув и поблагодарив стюардессу, он послал ей воздушный поцелуй, и ступил на залитый солнцем вокзал Аквилеи. Сон пошёл на пользу. Алекс глубоко и удовлетворённо вздохнул, улыбнулся новому дню и деловито пошагал по площади «Стационе ди Аквилейя», как было написано русским языком на знакомой синей табличке.

Он любил этот полис с самого детства. В юности они с друзьями частенько ездили за восемьсот километров из ещё строящейся Ахеи в уже цветущую Аквилею и гуляли по ней до утра. Обратно возвращались домой на шестичасовом поезде и пили пиво в тамбурах, и курили дурман-траву, и пели песни под гитару. Здорово было! Потом он пару лет учился здесь в высшем ликее, жил в студенческой общаге и веселился, как мог. Но это раньше.

А нынче он с удовольствием шёл по цветущим бульварам, попутно ощущая, что от чистого воздуха трезвеет с каждым шагом. Полис шумел, кафе работали, туристы щёлкали фотоаппаратами на фоне знаменитых аквилейских каналов, проложенных между озёрами. Всё, как всегда. И только подходя к остановке «бесшумки», начав набирать на табло пункт назначения, он вчитался в адрес на бумажке: Сан Поло, 112. Ну, очень знакомый адрес. Очень. Это, это… «Малака* (блин), это же „Зона номер один“!», — хлопнул он себя по голове.

«Зоной номер один» называлось огромное убежище на южном склоне Голубой горы — протяжённого горного массива, возвышавшегося над Аквилеей. Во время Великого Потопа там, на скорую руку, выстроили бункер с гигантскими помещениями внутри, где можно было проводить правительственные заседания. Там были и римские аудитории, и конференц-залы, и даже греческий амфитеатр, который позже воздвигли прямо на открытом воздухе, в ложбине. Потом, когда стало ясно, что вода больше подниматься не будет, базу законсервировали.