Путь - [2]

Тут же ему в нос ударил прохладный, свежий запах осени. Старик немного поежился от холода и посмотрел в огород. В конце огорода стояла берёза, он посадил её когда уходил на войну, когда его семья была жива. Теперь же все кого он знал умерли, а берёза растет. Он всегда останавливался, чтобы посмотреть на неё. В любое время года она была прекрасна. А в эту ночь особенно. Её желтая листва под лучами луны приобретала необычайно сказочный и красивый цвет, ветер, шатая её ветки, добавлял цвету особенную красоту, которую может создать лишь природа, и которую невозможно объяснить человеку.

Немного постояв, Иван Николаевич открыл калитку и вышел на улицу. Присев на скамейку под черёмухой, он облокотился на собственные колени, подпёр руками подбородок и задумался. Он вспоминал название деревни, где принял смертный бой Петька.

Вдруг справа от себя он услышал громкий звук металла и чью то ругань. Зная, что это шумит его сосед, балагур Аркадий, старик даже не стал поворачивать голову. Раздался резкий хлопок двери, и на улице показался сам виновник шума.

Это был мужчина пятидесяти лет. Черноволосый в прошлом, а ныне полностью лысый, зато с пышными усами под носом. На голове его была кепка, ей он прикрывал лысину. Одет он был в черные полосатые трусы по колено и белую майку. Шёл прихрамывая на правую ногу. Причину его хромоты, никто в поселки не знал. А сам Аркадий рассказывал, что однажды, возвращаясь домой по кладбищу, его за ногу ухватил мертвец. Этим мертвецом якобы был Юрка, у которого Аркаша занял денег, а отдать не успел из за кончины первого.

– Николаич! – не доходя до старика, крикнул сосед – Николаич!

Иван повернул голову в сторону крика.

– Чего случилось то? – садясь рядом со стариком, спросил Аркадий.

– Где? – недоуменно спросил старик.

– Ну у тебя, – ответил сосед, закуривая папиросу. – Три утра, только я значит спать собрался. Спартак – ЦСКА играл. Хороший матч был. Ну значит собрался спать, и гляжу у тебя свет горит, уж подумал ни помер ли ты.

– Не дождёшься! – зло ответил герой войны.

– Да мне то без разницы, когда ты помрёшь. Всё равно ведь помрешь, жизнь такова. Я вот гроб тебе сделаю и на поминках выпью рюмашку,– рассуждая, произнёс Аркадий.

– Ну замолол языком. Ты вот лучше скажи, у тебя бывало такое? Захотелось спать, ложишься ты и сон вдруг пропадает, а вместо сна в голову мысля заходит и застревает тама.

– Не, – ответил Аркадий. – Я то как наработаюсь за день, так сплю без задних ног, словно мертвец какой.

–А у меня уж третий день так.

–И об чём думаешь?

– Об Петьке Санькове.

– Эт кто? – вспоминая всех кого знает, спросил Аркадий.

– Сын Теть Мани, – произнёс Иван Николаевич, и снова перед ним возникло поле и Петька, махающий рукой. – Он на войне погиб. Вместе с ним из окопа выбегали, его сразу же пуля и убила. Его там и похоронили, на поле том, крест поставили. Я вот и думаю, как он там один лежит.

– Лежит да полёживает, – безразлично отрезал Аркаша. – Он мёртвый, ему уж всё равно.

– Всё равно так всё равно, но мы же не знаем, что там апосля смерти этой. Может быть и не всё равно.

– Как это не знаем? – удивленно сказал Аркадий, затем он закинул одну ногу на другую, так он всегда делал, когда собирался врать, и продолжил – Помнишь Бабка Свинопашка умирала. Она легла на диван, закрыла глаза и не шевелиться. Дочь то её думала, что она всё, того уже. Померла! И гроб у меня заказала, и поминки в кафе. Денег столько потратила. Бабка лежит, а на третий день, когда уж на кладбище с ней прощались, она возьми да и открой глаза. Все удивились. А она говорит была, дескать, там, видела ангела, а он сказал, что рано ей ещё и обратно отправил.

– Чёрт бы твой язык вырвал, брешешь же сидишь, – сказал ругаясь старик. – Как это они могли у тебя гроб заказывать, если её лет сорок назад как схоронили, ты же малой тогда был.

– Ну может насчёт этого и перепутал, – стал оправдываться Аркаша. – Но вот, что она из гроба вставала точно помню.

–Тьфу! Чтоб твоим языком черти улицы мели, – крикнул Иван Николаевич. -Иди давай, не мешай думать»

–Ой, гляди-ка ученый нарисовался, думать будет, – вставая со скамейки и топча свой окурок ногой, выкрикнул Аркадий. – Вот гроб я тебе не стану делать, ищи другого.

–Больно надо, – зло и тихо произнёс Иван Николаевич.

Немного постояв, в надежде ещё поругаться с соседом, так сказать выпустить пар, Аркадий развернулся, и бормоча себе что то под нос, направился домой.

До сих пор остаётся загадка, почему люди рвутся в город. Город ведь это вечный шум и гамм, воздух, наконец, там плохой. Но видно такова суть человека, он рвётся в толпу, как зверь к стаду хочет примкнуть.

Андрей был не из таких людей, он искал одиночества везде, даже среди толпы в метро. В компаниях говорил мало, лишь всегда слушал. Он видел себя кем то другим, не обычным человеком, а новым спасителям. В детстве даже ждал ангела, который сообщит ему эту новость. Андрей считал себя всегда правым и любил действовать не по правилам, из за чего ему либо крупно везло, либо очень сильно не везло. Такие пики своей жизни он тоже любил, они ему доказывали его отличие от обычных людей. Ведь обычный человек следует правилам, делает то, что должен и поэтому жизнь его течет медленным ровным темпом. Здесь вы наверно подумали, что это был замкнутый человек, с высоким самомнением. На самом деле он был общительным, веселым и жизнерадостным человеком, его любили все.