Путь проклятых - [9]

– Нет, – улыбнулась Милен. – Если надеть толстые защитные перчатки, бояться их уколов нечего, хотя они бывают достаточно болезненными. Папа говорит, что воды, омывающие наши острова, когда-то считались самыми чистыми в мире. Да и температура подходящая, плюс семь градусов.

– А снаряжение? – Лера не хотела, чтобы Милен думала, будто она боится, но внутренняя тревога все-таки появилась. Отпустят ли ее дядя Миша и Мигель? И стоит ли вообще их об этом спрашивать?

– С ним есть определенные проблемы, но мы справляемся, – Милен посмотрела на картину Самала Йоенсена-Микинеса, висевшую над кроватью Леры и изображавшую китобойный промысел. – Завтра все покажу.

– Понятно. Тогда до завтра.

– Спокойной ночи, – пожелала Милен.

– И тебе спокойной ночи, – отозвалась Лера, забралась под одеяло и задула ночник.

Но все равно, лежа в кромешной тьме, она еще долго не могла заснуть, прислушиваясь к царившей за стенами ночи и вспоминая собственное пребывание в Фарерском лесу, а также обдумывая предложение Милен насчет завтрашней подводной охоты. Еще ее подруга выходила замуж. Здорово. Лера задумалась. А способна ли она сама примерить на себя роль жены? В конце концов, ее время уже подходило. Память услужливо подсунула образ Мигеля. Интересно, он был бы хорошим мужем? Лера пока не готова была заглядывать так далеко.

А когда она, наконец, заснула, воображение причудливо рисовало ей фантастические картины морских глубин, которых Лера никогда не видела.

* * *

Говори. Почему ты пошел против меня и моих убеждений?

Лес обступил бегущего Линь Има со всех сторон. Сколько он уже пробирался между деревьев, кореец не знал. Куда направлялся, тоже. Все его внимание было сосредоточено на пламени факела, который он крепко держал в руке.

Я действовал во благо!

Темнота вокруг сгущалась по мере того, как беглец все дальше углублялся в чащобу. Ориентиром служила лишь узенькая тропинка, лентой вившаяся у него под ногами. Куда она приведет его?

Плевать. В любом случае, тропинка – это люди. Выходит, на другом ее конце что-то есть. Главное – не останавливаться.

Голова была пуста. Мысли никак не хотели складываться в единое целое. Линь Им бежал и бежал, и лишь одно не давало ему покоя.

Твое решение, отец.

Это тяжелый выбор, но я не могу простить тебя. Хоть ты и мой единственный сын.

Отец предал его! Что ж, рано или поздно этого следовало ожидать. Старый глупец окончательно пал жертвой своих призрачных идеалов. Немудрено. Его методы слишком гуманны, в новом изменившемся мире нужно было действовать силой. Линь Им тоже верил во благо всего человечества! Но Император не видел этого, не хотел понимать. Или просто был уже слишком стар. Ведь, в конце концов, у него не хватило духу самолично решить судьбу сына и вынести ему вердикт.

Отец никогда не уделял ему должного внимания. Линь вспомнил свою юность. С самого детства, как он начал осознавать себя, с ним занималась мать и гувернантки. Он безумно ее любил, и так и не смог простить отца за то, что в день Великой войны они за ней не вернулись. «Черный дракон» не изменил курса, хотя Линь Им умолял Им Су вернуться домой и попытаться спасти Баожей и других, возможно, выживших после ядерного удара. Но нет. Будущий Император сослался на то, что не может подвергать риску уцелевших на корабле.

И его горячо любимая мать осталась где-то там, в объятом радиоактивным пожаром Сеуле. Линь Им был безутешен, однако не посмел идти поперек воли отца. Да и что бы он смог поделать? Заставить гигантское судно развернуться и лечь на обратный курс было не в его силах… Мальчик винил себя в том, что случилось. Ведь это был его день рождения, и мама должна была поехать с ними. Но она сослалась на дурное самочувствие и осталась на берегу.

– Отправляйся с отцом, – так она сказала ему тогда. – Это важно, что в этот миг ты будешь рядом с ним.

Это были последние слова, которые сказала ему мама, поцеловав на прощание и дав в дорогу сверток с его любимыми ттоками – сладкими оладьями из клейкого риса с добавлением орехов и сухофруктов, – которые всегда для него пекла сама. Как Линь любил эти маленькие домашние радости, возвращаясь из школы, откуда его привозил водитель! Он нередко брал оладьи с собой и делился со сверстниками на переменах. Линь Им был воспитанным и общительным мальчиком и не особо выделялся среди ровесников, у многих из которых было все, что только можно было пожелать, благодаря высокопоставленным родителям. Но дети не обращали на это внимания, принимая свое положение как само собой разумеющуюся данность. В их закрытом колледже понятия «средний класс» или «бедность» были не знакомы. Об этом узнавали только по телевизору или из разговоров взрослых. Главные заботы – хорошие отметки и похвала учителей. Мир был прост и ясен. Случилась и робкая первая любовь, о которой, как водится, никому не расскажешь…Но в один день все изменилось. Линь потерял маму, друзей-сверстников, оказавшись отрезанным от земли на борту плавучего гиганта, где его окружали в основном взрослые. Чтобы хоть как-то усмирить бушевавшую внутри боль, Линь стал заниматься с одним из телохранителей отца, постигая азы боевых искусств, и вскоре значительно преуспел в своих начинаниях. Надлом, произошедший в момент катастрофы, задал новый вектор развитию мальчика, который стал превращаться в выносливого и уверенного в себе юношу.