Путь праведных (Месилат йешарим) - [15]

Глава одиннадцатая

Особенности и частности духовной чистоты

Качество духовной чистоты имеет много особенностей и частностей, и они подобны тем особенностям и частностям, какие мы находим во всех трехстах шестидесяти пяти заповедях категории «не делай». Ибо суть этого качества, как я уже сказал, состоит в том, чтобы быть чистым от всех возможных преступлений. Однако злое начало старается заставить человека преступить все законы. И среди них есть такие, какие человеческая природа жаждет преступить более всего и в них показывает ему больше возможности для снисходительного разрешения, поскольку для соблюдения этих законов нужна большая сила, чтобы победить злое начало и очиститься от преступления.

И сказали мудрецы: «Грабеж и разврат — /вот чего/ душа человека жаждет и /к чему/ стремится». И мы видим, что большинство людей не ворует в открытую: они не прикасаются к чужому имуществу, то есть открыто не присваивают чужое себе. Но многие же знают вкус грабежа и воровства в торговле, позволяя себе наживаться на других. Они говорят: «Зарабатывать — это другое дело!»

Но Закон запрещает нам это! Сказано о грабеже: «не обижай», «не утаивай платы», «не грабь», «не воруй», «не отрицай», «не лгите друг другу», «не обманывай брата своего», «не преходи межу ближнего своего» — в этих законах обобщены многие действия, происходящие в любой сделке; и во всех них содержится множество запретов. Ибо запрещено не только видимое и всем известное действие воровства и грабежа, но запретным считается все, что даже косвенно приводит к воровству и грабежу и тем самым создает факт воровства и грабежа. И об этом говорили мудрецы (Санэд-рин 81а): «И он не осквернил чужую жену — это тот, кто не стал заниматься ремеслом другого». И рабби Иеуда запрещал лавочнику дарить детям сладости и орехи и тем приучать их приходить к нему, а мудрецы, позволившие это, разрешили лишь потому, что его собрат тоже может так поступить. И сказали (Бава Батра 886): «Украсть у человека хуже, чем украсть в Храме, ибо здесь сначала написано «преступление», а потом «предательство», а там — сначала «предательство», а потом «преступление». И сняли с работающих по найму обязанность произносить благословение перед едой, а также одно из благословений после еды, и даже для чтения «Шма» обязали их прекращать работу только для чтения первой главы. И любому поденщику запрещено заниматься /во время работы/ собственными делами, чтобы не прекращал трудиться на хозяина, а нарушивший этот запрет — вор. Аба Хилькия даже не ответил на приветствие мудрецов, чтобы не прервать работу на хозяина! И наш праотец Яаков ясно говорит (Берешит 31:40): «Днем меня палил зной, а холод /мучил/ ночью, и не было сна в глазах моих». Что на это скажут те, кто позволяет себе удовольствие во время работы, отлынивая от нее или занимаясь своими делами?

Правило же такое: кто нанялся на любую работу, тот как бы продал на этот день свое время, подобно тому, о чем говорили мудрецы: «Наем есть продажа /времени/ этого дня». Значит, все, что поденщик возьмет из этого времени для собственных потребностей, -каким бы образом он это ни сделал! — есть присвоение чужого, грабеж. И если хозяин не простил, то это не прощается. Ибо сказали мудрецы (Йома 866): «Преступления, касающиеся отношений между людьми, не прощаются в Йом-Кипур, пока не уговорит простить его». Более того, если работник во время работы отвлекся и совершил доброе дело, это есть не заслуга, но преступление, а преступление не может быть добрым делом, поскольку сказано (Ишаяу 61:8): «Всевышний ненавидит ворованное жертвоприношение». О подобном сказали мудрецы (Бава Кама 94а): «Если человек украл меру зерна и смолол ее, и замесил /тесто/, и испек /хлеб/, и совершил заповедь отделения халы, и теперь произносит благословение — это не благословение, а хула» — ибо сказано (Теилим 10:3): «/Когда/ грабитель благословляет — /он/ хулит Всевышнего». О подобном же сказано (Иер.Талмуд Сукка 3:3): «Несчастье тому, чей защитник стал обвинителем». И как сказали мудрецы об украденном лулаве. Это закономерно, поскольку кража вещи есть кража, и кража чужого времени есть кража. Так же, как если некто крадет вещь и исполняет посредством этой вещи заповедь, защитник его становится его обвинителем. Так же и с тем, кто, совершая благодеяние, крадет не принадлежащее ему время — его защитник становится его обвинителем. А Всевышний не желает ничего, кроме честности, и так сказано (Теилим 31:24): «Всевышний хранит верных». И сказано (Ишаяу 26:2): «Откройте врата, и войдет народ праведный, хранящий честность». И сказано (Теилим 101:6): «Глаза Мои к тем, кто честен, и они будут сидеть предо Мной». И сказано (Ирмияу 5:3): «Ведь к истине /обращены/ очи Твои!» И также Иов свидетельствует о себе: «Разве мой путь отклонился от Твоего пути, и мое сердце пошло за глазами моими, и к моим рукам пристало что-либо?» Всмотрись в красоту этого сравнения: случайному «пристало к рукам», что человек и не намерен взять себе, он уподобляет скрытый грабеж; то есть что бы ни «пристало к рукам» его — уже у него в руках. И здесь то же самое: вот человек не ворует на самом деле, но этого недостаточно, ибо и руки его должны быть чистыми. На самом деле, все это происходит оттого, что глаза тянут сердце засматриваться на чужое вместо того, чтобы сердце, то есть разум, владело глазами человека, то есть желаниями, которые ищут возможности разрешить себе то, что кажется красивым и приятным. Поэтому и сказал Иов о себе, что не поступал так и его сердце не шло вслед за глазами, а потому и к рукам его ничто не пристало.