Путь повстанца - [5]

В центре располагался длинный стол, в стену были встроены шкафы. Со усадил Джин за стол и открыл ей банку питательного молока. Со своего места девочка наблюдала, как Геррера вышел обратно в коридор, вернулся в первую комнату и начал выносить оттуда вещи. Своими мускулистыми руками мужчина быстро затащил в общий зал сначала стол, а затем несколько коробок.

— Тебе не помешал бы дроид, — заметила Джин, когда Со остановился, чтобы вытереть пот.

На Корусанте у Джин был дроид Мак-Ви. Он иногда присматривал за ней и убирался в квартире. Папа любил причитать, что и в подметки не годится Мак-Ви, поэтому мама порой помогала отцу мыть посуду.

— Не выношу дроидов, — тихо произнес Со, затем развернулся и тяжело зашагал по коридору.

Поспешив следом, Джин заглянула в первую комнату справа. Внутри стояло с полдесятка кроватей, с тощим матрасом и голубым одеялом на каждой. Геррера выдал ребенку одеяло и подушку с одной из кроватей, и девочка решила, что будет спать здесь. Однако Со сгреб матрас и отнес его в закуток возле входа. Там он положил матрас на пол, а когда подошла Джин, забрал одеяло и подушку из ее рук и водрузил поверх матраса.

Со вытащил из кладовки бóльшую часть захламлявших ее вещей и ящиков. Внутри остались только маленький стол и старый инфопланшет. Пока Геррера раскладывал матрас на полу и поправлял одеяло, Джин наконец-то сообразила, что теперь это ее комната. Пыльная, крошечная каморка с матрасом на полу. Видимо, большой комнаты дальше по коридору, в которой стояли кровати, она не заслуживала. Нет. Вот ее место.

Комнатка была такой жалкой, что Джин едва не расплакалась. У этого помещения не было ничего общего с ее аккуратной спальней на Корусанте, забитой новейшими игрушками. Оно даже не походило на ее тесную, но уютную каморку на Ла’му, полную маленьких кукол, которые сшила ей мама. Но когда Джин повернулась к Со, она поборола свое разочарование. Геррера выглядел так, будто всем сердцем жаждет ее одобрения, поэтому девочка только и смогла, что пробормотать слова благодарности.

***

Следующим утром Джин проснулась в полной темноте. Тут не было окон. Пахло чем-то странным, затхлым. С бешено колотящимся сердцем девочка попыталась сориентироваться в новом месте, в котором она спала.

Джин протерла глаза. Они были сухими и жутко чесались — и тут она вспомнила, что плакала. И вспомнила, почему она плакала. Желудок скрутился в тугой узел, к горлу подступил кислый комок. Она не могла выбросить из головы воспоминания о вчерашнем дне. Не могла забыть звука, с которым мамино безжизненное тело повалилось на землю. Не могла забыть, как пряталась в пещере и ждала, ждала, ждала, пока кто-нибудь ее спасет.

Но это было неправдой. Она ждала не просто «кого-нибудь». Она ждала папу. Отец должен был прийти и спасти ее. Он, а не Со. Девочку охватил неожиданно сильный приступ гнева. Джин никогда в жизни так не злилась. И хотя в глубине души она понимала, что нельзя винить папу за то, что тот не смог ее спасти, Джин ухватилась за эту эмоцию. Уж лучше злиться, чем тонуть в беспросветной печали.

Малышка открыла дверь и выглянула в коридор, но Со в нем не оказалось. Желудок свело от голода. Джин подумала было постучать в запертые двери в поисках Герреры, но вместо этого направилась в общий зал и нашла на столе еще одну банку питательного молока из того же шкафа, из которого Со доставал вчерашнюю. Джин в одиночестве расправилась с угощением.

Затем она без особого интереса принялась разглядывать разбросанные повсюду вещи. Со не слишком утруждал себя уборкой. Пустая банка из-под молока по-прежнему стояла на столешнице посреди другого мусора. Но одна сторона длинного стола использовалась Геррерой для работы. Это напомнило Джин о рабочем месте папы — организованном хаосе, как он его называл. Прозрачные карты звездных систем валялись на столе вперемешку со схемами имперских кораблей. Но похоже, Со сгреб большую часть документов в сторону. На более-менее расчищенном пространстве лежал инфопланшет, и Джин увидела, что ее спаситель оставлял в нем пометки о кристаллах. Он отметил ряд планет, часть из которых, насколько знала девочка, исследовал и ее отец. Джин дотронулась до покоившегося на столе голокуба, и перед ней всплыло лицо отца.

Джин виновато огляделась по сторонам. Ей бы не хотелось, чтобы Со подумал, будто она сует нос не в свои дела.

Но Со нигде не было видно.

«Он в одной из этих комнат, — подумала девочка, оглядывая запертые двери. — А может быть, снаружи».

Она допила молоко, оставшееся на донышке банки.

«Он меня не бросил».

Она поставила банку на стол.

«Я не одна. Не одна».

Кругом висела гробовая тишина.

— Со? — прошептала Джин. Она не хотела будить мужчину. — Со? — позвала она еще раз, уже громче.

Ни одна дверь не открылась.

Джин отодвинулась от стола, стул с металлическим скрежетом проехался по камню. Неужели он забрал свой корабль и улетел прочь, оставив ее здесь с пищевыми кубиками и этими загадочными реянцами?

Сердце Джин заколотилось быстрее, и девочка пошла по коридору от двери к двери, уже не переживая, что может побеспокоить Со. Уж лучше злой Геррера, чем никакого Герреры. Большинство дверей оказалось заперто, за другими не нашлось ничего, кроме паутины и сломанной мебели, явно стащенной сюда, когда Со расчищал аванпост под собственные нужды. С каждой дверью девочка паниковала все больше и больше, и когда она подошла к выходу наружу, ее уже трясло. Распахнув дверь, Джин не увидела хозяина базы, но зато услышала его.