Путь по миру сна - [25]

8. Мы также рассмотрели некоторые сюжеты кошмаров, в частности:

а) катастрофа;

б) падение;

в) погоня;

г) удушение;

д) сексуальное насилие.

9. Мы проецируем свои страхи на предметы, в результате чего последние могут вызывать у нас кошмары. Таким предметом может быть все что угодно — зонтик, скамейка, зеркало, стена, речка и т. д.

Глава 7. Картинки из детства

Нельзя сказать, что самые яркие события в жизни мы пережили в детстве, но можно сказать иначе: все, что мы пережили в детстве, было ярко и невероятно интересно.

Ребенок не знает серых дней в силу одной особенности — он не умеет скучать. «Жизнь — игра» — это о детях, не о взрослых. Конечно, малыш тоже знает, что такое страдание и боль утраты, что такое быть оскорбленным и непонятым, но и это для него — великая мистерия бытия, а не рутинный крест, который несут взрослые. Время и пространство детства зыбкими, переливающимися искрами, тончайшим слоем накладывается на твердую основу нашего взрослого существования. И оттого, что детство никуда по сути не ушло — оно в нас, — мы также порой искримся младенческим восторгом, и до глубины сердца нас трогают простые житейские радости.

Ритуалы, загадки, таинственный смысл детских игр — это, к сожалению, чаще всего остается в прошлом. Мы забываем, отчего были так счастливы в детские годы, какие заклинания произносили над могильным холмиком кота Васьки, о чем колдовали в сумерках на скамейке под развесистой ивой, что чувствовали, когда влюблялись трижды в день, и за что ненавидели трижды в час. Каждая драка осталась в памяти как некий схематический застывший рисунок, вправленный в рациональную рамку нашего взрослого понимания. А правда ушла, испарилась, и не дает нам покоя память об этой правде, о том, что же на самом деле было и что же так и не случилось там — в детстве, отчего оно мучает и снится…

Спрашивается, что мы там забыли?

ОТОГРЕТЬ СВОЕГО ВНУТРЕННЕГО РЕБЕНКА

Вспоминая события детства, мы пытаемся вспомнить себя. Мы помним какие-то события, но как мы их помним? Мы помним, что они были, и все. Мы точно знаем, что именно эти конкретные вещи с нами произошли, и произошли они с нами в том-то городе, на той-то улице. Но мы ничего не помним точно.

Во сне же с нами происходит удивительная вещь — некий эпизод из детства может вызвать проблеск в нашей памяти, после чего событие представится ярким, живым; мы можем вспомнить все, что окружало этот момент. Но чаще всего воспоминания раннего детства заменяются во сне метафорами, которые надо научиться понимать.

В сновидении, связанном с детскими воспоминаниями, вдруг неожиданно открывается в тебе клапан непонятной тревоги — ты пытаешься что-то осознать, передумать заново, перетасовать события, как колоду карт. Такие сны, как правило, имеют запутанный, замысловатый сюжет с погоней, с прятками или с «догонялками». Часто «сны из детства» являются отголоском уже давно забытой, но, оказывается, до сих пор не изжитой детской беды.

Одна моя знакомая Инна как-то поделилась, что на протяжении многих лет ей через определенный промежуток времени снился один и тот же сон, но в разных вариациях. Все эти вариации были, как она сама выразилась, «на тему «Ищу свою маленькую сестру». Инна в этих снах была то ребенком, то взрослой, но ее сестра Жанна — всегда маленькой и всегда ей что-нибудь угрожало. Сновидения оставляли тяжелое чувство, угнетали душу — казалось, что должно произойти что-то непоправимое. Последний сон из этого Инниного сериала особенно врезался мне в память.

СОН «В ПОИСКАХ МЛАДШЕЙ СЕСТРЫ»

Во сне Инна носилась сломя голову по ночному городу в поисках маленькой сестрички. Она посетила столько разных помещений, что, пожалуй, их описаний хватило бы на целый Талмуд. Это были ночлежки, квартиры, пиршественный зал, парикмахерский салон, пивная, даже несколько цехов мясокомбината и бытовка железнодорожника (см. раздел «Комнаты как отражение состояния души»). Выбившись из сил и потеряв всякую надежду, она неожиданно вспомнила, что у ее маленькой сестры есть своя собственная квартира, и вполне возможно, что она именно там. Инна в тот же миг оказалась на лестничной площадке и позвонила в дверь. Ей открыли — на пороге стоял огромных размеров ньюфаундленд и угрожающе смотрел на гостью. За спиной собаки стояла маленькая, очень серьезная светловолосая Жанна. Инна, плача и радуясь, принялась укорять сестру за ее постоянные побеги из дома, на что Жанна строго ответила: «Зачем меня искать? Я дома».

Инна рассказала мне, как, проснувшись и вспомнив сон, она опять закрыла глаза и мысленно представила маленькую девочку, но не сестру, а себя. Ее поразил собственный взгляд — в нем было столько укора, боли и чистосердечного детского непонимания, что у взрослой Инны зашлось сердце. Она, даже не размышляя над тем, что делает, мысленно обняла ребенка, прижала к себе с такой любовью и раскаянием, что заплакала. Инна рассказывала, что она ощутила, как будто внутри что-то отпустило и по сердцу растеклось тепло. Так она через многие годы отогрела в самой себе собственное одиночество, отчужденность, недоверие.

Нельзя сказать, что Инне досталось мало любви в детстве, — напротив, родители порой даже слишком опекали ее. Однако постоянные ссоры в семье, нелюбовь матери к отцу, атмосфера раздражения внесли свой вклад в ее сердце — она почувствовала глубокую неприязнь к отношениям между мужчиной и женщиной, разочарование и тоску. Заметив в подругах нескрываемый интерес к противоположному полу, она постепенно стала отдаляться и от них, с головой ушла днем — в самообразование, а ночью — в сон. Позже жизнь Инны кардинально изменилась — она попала в круговерть событий, обзавелась массой знакомых, стала вести богемный образ жизни. А трагическое чувство одиночества осталось. Многие годы оно накапливалось, росло в душе, являлось во сне в облике младшей сестры, перед которой она чувствовала себя виноватой за то, что уехала из родного дома, оставив родителей на ее попечение.