Путь Пилигрима - [23]

Он прошел мимо пилота и Арал Те Кина в сторону сооружения с навесом; внутри находился лифт, который доставит его к месту встречи с Лит Ахном. Высокие люди - бойцы внутренней охраны - слегка презрительно глядели на него сверху вниз, расступаясь и давая дорогу. Но Шейн уже настолько привык к их отношению к себе подобным, что даже не обратил на это внимания.

–…Я слыхала, есть немногие звери, которые могут говорить на нашем языке, как настоящие алааги,- услышал он позади себя слова пилота, обращенные к Арал Те Кину,- но до сих пор не верила этому. Если бы еще голос не был таким писклявым…

Шейн захлопнул дверь специального лифта, не дослушав. Он встал на круглый зеленый диск площадки для спуска.

– Подземный этаж двадцатый,- скомандовал он, и построенный пришельцами лифт подчинился, быстро опустив его на место назначения, двадцатый этаж ниже поверхности окружающего их города.

Спуск окончился так же внезапно, как и начался, и колени Шейна подогнулись под действием замедления, которого алааг не заметил бы. Он вышел в широкий коридор, пол которого был выложен черными и белыми плитками, а стены и потолок сделаны из какого-то однообразно серого материала.

За стойкой дежурного напротив лифта сидел офицер-алааг, занятый разговором с кем-то через терминал системы связи, вмонтированный в стойку перед ним. Шейн сразу остановился, сделав один шаг из лифта, и стоял не двигаясь. Наконец разговор был окончен, и алааг выключил связь, взглянув на Шейна.

– Я - Шейн Эверт, курьер-переводчик Первого Капитана, безупречный господин,- промолвил Шейн, видя перед собой бледное, ширококостное и бесстрастное, напоминающее человеческое, лицо под гривой совершенно белых волос. Именно этот пришелец видел его раньше не менее двухсот раз, но, как большинство алаагов, почти не отличал одного человека от другого, даже если они были противоположного пола.

Алааг продолжал пристально смотреть на Шейна в ожидании.

– Я вернулся из курьерской поездки,- продолжал Шейн,- и безупречный господин на высотной парковке сказал, что мне приказано немедленно представить рапорт Первому Капитану.

Дежурный офицер опустил взгляд и снова заговорил через терминал, разумеется, проверяя сказанное Шейном. Обычно перемещения отдельно взятого человека мало заботили алаагов, однако вход в апартаменты Первого Капитана, находящийся в коридоре справа от Шейна, строго охранялся. Шейн мельком взглянул в противоположном направлении, влево, туда, где была его комната и комнаты других слуг Лит Ахна, а также апартаменты его супруги Адты Ор Эйн.

Шейну пришлось непрерывно нести службу в присутствии алаагов в течение трех дней кряду. Кульминацией было то губительное и, возможно, уже ставшее явным помешательство, накатившееся на него в Милане. Желание возвратиться в свое жилище, остаться одному было сродни отчаянной жажде запереться в таком месте, где он будет вдали от ежедневного террора и приказов, где сможет наконец отвыкнуть от постоянных страхов и на покое зализать свои раны.

– Можешь докладывать по инструкции.

Голос дежурного алаага за стойкой прервал его мысли.

– Повинуюсь, безупречный господин,- ответил он. Он повернул направо и пошел по длинному коридору, слыша цоканье своих каблуков по твердым плиткам, отдающееся эхом от стен. Вдоль этих стен на расстояниях не более полудюжины шагов алаага висели «длинные руки» - аналоги людских винтовок,- заряженные и готовые к употреблению. Но несмотря на свою реальную смертоносность, они висели там в основном для видимости, являясь частью модели милитаристской культуры алаагов и оправдывая название «Дом Оружия» для жилища Лит Ахна.

Это и вправду был дом оружия; но его военная мощь заключалась не только в устрашающе губительных, по человеческим меркам, устройствах на стенах. За серебряным защитным экраном находились внушительные портативные приспособления, способные превратить целые области Земли в обуглившиеся руины - во всех направлениях, до линии горизонта и за горизонтом. На мгновение Шейн вспомнил то, о чем не думал несколько лет,- военные соединения землян, которые в первые дни алаагской высадки на Землю были достаточно глупы, чтобы пытаться сопротивляться вторжению пришельцев. Они были уничтожены почти без усилий со стороны захватчиков, подобно муравейнику, раздавленному ногой гиганта.

Даже один-единственный алааг в полном боевом вооружении был неуязвим для всех разрушительных средств, известных человеческой науке и технологии, включая ядерное оружие. Армия людей не могла в конечном итоге устоять против самого примитивного оружия в руках алаага-одиночки. Притом что алаагское вооружение работало только в руках самих пришельцев. И дело не в том, что люди не знали, как привести его в действие. В оружие было встроено некое устройство распознавания, которое в чужих руках превращало его не более чем в бесполезный кусок тяжелого материала - в лучшем случае, увесистую дубинку.

Проходя по широкому, с высоким потолком, пустынному коридору, в котором не видно было фигур ни людей, ни чужаков, Шейн снова почувствовал, как приближается ощущение собственного уменьшения, всегда настигавшее его в этом месте. Это было сродни чувству, описанному героем Свифта, Лемюэлем Гулливером, в «Путешествиях Гулливера» и испытанному им, когда он оказался в стране великанов. Подобно Гулливеру, Шейну каждый раз, когда он попадал в это место, казалось, что именно алааги с их артефактами нормальны по величине, а он, как все человеческие существа, уменьшен до размеров пигмея. Уменьшен не только в физическом отношении, но во всех других: в отношении ума и души, смелости и мудрости - всех характеристик, делающих некую расу в глазах другой чем-то большим, нежели простой «скот».