Путь озарения - [35]

Есть четвертая форма духовного человека – форма мистическая, такая форма трудна для понимания, потому что мистиком рождаются. Мистицизму нельзя научиться, это некий темперамент. Лицо мистика может быть обращено на север, тогда как сам он смотрит на юг, мистик может низко склонить голову и в то же время смотреть в небеса, глаза его могут быть открыты вовне, тогда как смотреть он может вглубь, глаза его могут быть закрыты, но он тем не менее может смотреть вовне. Средний человек не способен понять мистика, поэтому люди всегда теряются, общаясь с ним. Его «да» – не то же «да», что у всех, его «нет» имеет не такой смысл, как тот, что понятен всем. Почти в каждой фразе, которую он произносит, есть какое-то символическое значение. Каждое его внешнее действие имеет некую внутреннюю значимость. Человек, не понимающий символического смысла, может прийти в полное изумление, услышав фразу, которая, по его мнению, не несет ничего, но повергает в смятение.

Внешне мистик может сделать один шаг, а внутренне пройти тысячу, он может находиться в одном городе и одновременно работать в другом месте. Мистик представляет собой феномен в себе и смущение для тех, кто рядом с ним. Сам он не может им сказать, что он делает, они и не поймут истинную тайну мистика. Ибо он – тот, кто живет внутренней жизнью и в то же время прикрывает эту внутреннюю жизнь внешним действием: его слово или движение представляют собой не что иное, как покров некоего внутреннего действия. Поэтому те, кто понимают мистика, никогда не спорят с ним. Когда он говорит: «Идите», – они идут, когда он говорит: «Приходите», – они приходят. Когда он приходит к ним, они не говорят ему: «Не приходи», – они понимают, что это то самое время, когда он должен прийти. И когда он уходит, они не просят его остаться, потому что знают, что пришло время, когда он должен уйти.

Ни смех мистика, ни его слезы нельзя трактовать как какое-то внешнее выражение, которое что-то означает. Его слезы могут быть покровом великой радости, его улыбка, смех – покровом очень сильного чувства. Его открытые глаза, его закрытые глаза, поворот лица, его взгляд, его молчание, его разговор – ничто из перечисленного не имеет того значения, которое привычно придается этим проявлениям. И все же это не значит, что мистик поступает так намеренно, нет, он просто создан таким: никто не смог бы намеренно себя так вести, даже если бы и захотел, ни у кого нет такой силы. Правда в том, что душа мистика – это танцующая душа. Она осознала этот внутренний закон, проникла в глубины этой тайны, о которой тоскуют все души, и в радости этой тайны вся жизнь мистика становится тайной. Вы можете встретить мистика двадцать раз на дню, и все двадцать раз у него будет иное выражение лица. Каждый раз его настроение будет иным, и все-таки его внешнее настроение может вовсе не быть его внутренним настроением. Мистик являет собой пример тайны Бога в форме человека.

Пятая форма, в которой предстает перед нами человек, живущий внутренней жизнью, странная форма – это форма, которую могут понять очень немногие люди. Такой человек во внешнем мире носит маску невинности, и она кажется до такой степени неотъемлемой от него, что непонимающие легко сочтут его неуравновешенным, особенным или странным. Его это не заботит по той причине, что это только его щит. Если бы он перед всем человечеством признался в том, какой силой он обладает, тысячи людей ходили бы за ним, и у него не осталось бы времени на собственную внутреннюю жизнь. Громадная сила, которой он обладает, правит на внутреннем плане странами и континентами, осуществляя над ними контроль и уберегая от несчастий, таких, как наводнения и эпидемии, а также от войн, храня гармонию в стране или том месте, где он живет, – и все это делается посредством его безмолвия, посредством постоянного осуществления его внутренней жизни. Человеку, которому недостает прозорливости, он покажется странным существом. На языке Востока его называют Мадзуб. Та же идея была известна древним грекам, ее следы еще существуют в некоторых местах, по большей части на Востоке. Есть сегодня на Востоке такие души, живущие в обличье человека, достигшего самоосуществления, не проявляющие никаких внешних признаков философии, или мистицизма, или религии, или какой-то особенной морали, и однако само присутствие которых подобно заряженной батарее, – его взгляд вдохновляет, в нем прослеживается повелительное выражение, и если он когда-нибудь говорит, то его слово – это обещание Бога. То, что он говорит, – истина, но он крайне редко произносит хотя бы слово, от него трудно добиться слов. Но если он что-то сказал – это всегда исполняется.

Нет предела разнообразию внешних форм, которые принимают духовные существа в жизни, и тем не менее нет лучшего способа жить в этом мире и одновременно вести внутреннюю жизнь, чем быть самим собой, и внешне и внутренне. Какова бы ни была профессия, работа, роль человека во внешней жизни, главное – выполнять все честно и искренне, неся свою миссию во внешней жизни с тщанием и в то же время храня внутреннее осознание того, что внешняя жизнь – независимо от рода деятельности – должна отражать внутреннее осознание истины.