Путь Огня - [19]

Наконец, его оставили в покое. Но Зар затылком чувствовал, что острое жало дротика по-прежнему на него нацелено. Правая нога теперь изрядно саднила в голеностопном суставе. Кажется, на там лопнул сосуд, и образовалась гематома, либо повредилась связка.

Через несколько минут раздался приближающийся конный топот. Зар осторожно повернул голову и увидел, что вместе с ускакавшим всадником едут еще двое – оба на белых конях и одетые иначе, чем ратники.

Кони остановились. Один из прибывших сказал что-то вполголоса. Зара грубо развернули.

Судя по обмундированию, на белых конях восседали ратники из привилегированного войска. На головах вместо кожаных шлемов красовались медные, начищенные до блеска. Такими же медными же латам обвешены и войлочные жилеты, одетые поверх желтых хитонов, украшенных лентами, – латы были и на плечах, и на груди. На ремнях висели короткие мечи, из-за спины выглядывало по два копья – короткое и длинное. О чинах всадников ничего сказать было нельзя.

Тот, что заговорил, был постарше и имел короткие рыжеватые волосы и бороду, его спутник выглядел совсем еще юным, длинные каштановые волосы его спадали на плечи.

Старший снова что-то проговорил. Тут же один из пеших ратников подошел к Зару, схватил его за плечо и толкнул к прибывшим всадникам.

Рыжебородый достал откуда-то веревку, бросил один конец ратнику. Тот ловко перетянул связанные запястья Зара.

Почувствовав натяжение, Зар, чтобы не упасть, поторопился стать поближе к всаднику. Тот круто развернул коня и заставил идти шагом. Молодой поехал рядом.

Веревка была коротка. Зар все время опасался угодить под копыта и, припадая на больную ногу, старался держаться на одинаковом расстоянии от коня.

– Пос сах линэ? Лалос эллати? – медленно спросил молодой всадник, повернув лицо к Зару. – Дува семла? Зан?

Старший что-то неодобрительно воскликнул, но младший, кивнув, опять спросил:

– Канн фрикиа?

По разнице в звучании фраз Зар понял: перс говорит на разных языках. Зар отрицательно замотал головой. Тут же подумал: привычные для него жесты здесь могут быть истолкованы иначе.

– Хаухас? – не унимался молодой всадник. – Хал? Тва земла?

– Моя земля – Россия, Русь… – оживился Зарю. – Понял? Славяне мы… Скифы…

Но по задумчивым глазам всадника было видно: русского он не знает, и названия эти ему ни о чем не говорят. Да и не было в его времена-то никакой России-Руси. И славян, черт возьми, тоже не было.

– Скиф я… – проговорил Зар. – Из будущего.

Больше к этому добавить было нечего. Понуро опустив голову, он продолжал свое мучительное ковыляние.

Зар едва поспевал за лошадьми. С каждым шагом все труднее было переставлять исколоченные ноги.

Проехав между двух длинных деревянных сооружений, всадники вывели пленника на небольшой пустырь, окруженный несколькими глиняными домами, над крышами которых тянулся дым.

Хотелось остановиться хотя бы на минуту: нога болела теперь нестерпимо. Но стоило немного замедлить шаг, как веревка натянулась, развернув его боком, и он едва не повис на ней.

Пот бежал по лицу, смешиваясь с грязью; подошвы горели. Сосредоточившись на том, чтобы не упасть, Зар уставился взглядом в открытые ворота, в направлении которых они двигались. Тем временем на пустырь стали выходить люди, некоторые просто выглядывали из домов, но не было возможности их рассматривать.

Вошли в деревянные ворота, оказались на узкой улочке, мощеной брусом. Справа и слева возвышались обшарпанные двухэтажные здания с грубой архитектурой. Кинув на них взгляд, Зар сосредоточенно уставился в конец дороги. Там была арка, а за ней виднелась ровная площадка.

Откуда-то сверху прозвучал голос, – возможно, заговорили с всадниками, – но ответа не последовало.

За домами слушались возгласы, где-то стучали молотом, за стеной кто-то на кого-то кричал. Чем дальше вглубь поселения, тем плотнее был букет запахов – вонь нечистот, дух какого-то варева, аромат незнакомых специй.

По брусчатке идти было не легче: Зар не всегда успевал наступить на камень; иногда нога съезжала в щель. Распухший сустав работал все хуже, при ударе о камни стопа гудела.

Навстречу начали попадаться прохожие: две женщины в длинных бледно-зеленых рубахах с кувшинами, черномазый старик со связкой хвороста. Зар ловил на себе удивленные взгляды: в телогрейке и защитных штанах, с копной пшеничных волос на голове, светлокожий, в пожарных штанах с двумя ярко-желтыми полосами он выделялся среди местных жителей.

Прошли под аркой, вступили на площадь, свернули налево. Зар повернулся, быстро огляделся. Площадь – большой прямоугольник, выложенный крупным брусом; три-четыре улицы вливаются с разных сторон; дома все двухэтажные, серо-желтые, такого же топорного вида, без украшений, с террасами и черными дырками вместо окон. Никакой восточной роскоши, но зато всюду кучи строительных материалов, леса и опалубки, – полным ходом идут реконструкции.

Всадник дернул за веревку. Скривившись от боли, Зар пробежал несколько шагов, споткнулся, стукнулся плечом о ребра коня, потерял равновесие и стал заваливаться набок, но рука молодого всадника успела ухватить его за телогрейку. Старший что-то злобно выкрикнул. Молодой ответил вполголоса и коротко.