Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная - [7]

— Почему? — удивилась я.

— Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.

— А ты хоть раз отходил от своего принципа?

— Нет, — отрезал он и посмотрел на часы. — Надо ехать, а то уже пацаны ждут.

Бульдог сел за руль, и машина тронулась.

— А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? — не унималась я.

— Конечно.

— А каких-нибудь известных?

— Певиц охранял. А вот главаря банды, — он посмотрел на меня в зеркало, — впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.

— Почему?

— Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.

Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:

— А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?

— Нет, и я не хочу это обсуждать. — Бульдог покраснел и с силой сжал руль.

Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся личной жизни.

— Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! — разозлилась я.

— Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать — не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!

— Послушай, Бульдог! Если тебе надоест на меня работать — я же не могу тебя просто так отпустить. Ты слишком много знаешь. Я ведь не певица какая-то, а с сегодняшнего дня — лидер одной из криминальных группировок Петербурга. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я все хорошо понимаю. Только ты тоже отдавай отчет своим словам. Я, как депутат, личность неприкосновенная, усекла? Как профессионального телохранителя меня знают не только в Петербурге, но и в Москве, и в Сочи. Я дружу с ворами в законе, поэтому не советую тебе так со мной разговаривать.

— Извини. Просто нервы разыгрались.

Вот ведь какой, отметила я про себя. Иногда кажется, что совсем ручной, а иногда становится таким колючим — не дотронешься!

— Ну тогда ответь на последний вопрос.

— Какой?

— Ты женат?

— Нет. При моей специальности это невозможно.

— А у тебя девушка есть?

— Это уже второй вопрос.

— Отвечай.

— Есть, конечно, а у кого их нет.

— Я имею в виду не тех, кого ты себе в баню заказываешь и на Невском снимаешь, а постоянную девушку.

— Есть, — улыбнулся он. — А зачем тебе?

— Интересно. Просто на меня работает человек, о котором я ничего не знаю.

— Странно. Раньше тебя это совершенно не интересовало.

— Может быть.

— Да, когда я свободен, то встречаюсь с девушкой. Она работает стриптизершей в ночном баре на Невском.

— Понятно. Она красивая?

— Чупа, я тебя не узнаю. Зачем тебе это?

— Я и сама не знаю. Просто хочется как-то время убить, пока до места доедем.

— Она очень красивая и совсем юная, ей всего двадцать лет. Я люблю ее трахать.

— Вот уж это необязательно было говорить. К чему такие подробности?!

— Ты меня спросила, а я ответил.

Я посмотрела на часы и постаралась привести мысли в порядок. Минут через пять мы подъехали к кладбищу.

У свежей могилы сидели семеро мужчин, курили и о чем-то оживленно беседовали. Я вышла из машины и села рядом.

— Как дела, ребята?

— Все нормально. Закопали в лучшем виде.

— Молодцы. Ситуация сложилась крайне неприятная, и нам необходимо ее прояснить. Всем известно, что мы похоронили не Фому.

— Чупа, — перебил меня Гарик, — понимаешь, мы здесь всяко думали: Фома вряд ли стал бы так шутить. Скорее всего, его кто-то украл и сделал так, чтобы все поверили в его смерть. Подожди, скоро позвонят и начнут выкуп просить.

— Нелогично. Когда крадут человека, то его смерть не имитируют. Нет смысла.

— Почему ты так думаешь? Может, хотят получить выкуп, а потом его и на самом деле пришьют.

— Вряд ли, — задумалась я. — Начнем с того, что я выгнала Фому и он пошел ночевать в гараж. Я хочу знать, кто первым его обнаружил?

— Я, — вышел вперед Гарик. — Мы договаривались поехать в Москву на стрелку к солнцевским. У него там были кое-какие вопросы по поводу сотрудничества. Приехал, смотрю — гараж открыт. Вернее, дверь была закрыта, но я услышал, что мотор работает. Короче, я зашел, а он там спит за рулем. Я быстрее к нему — а он уже весь черный, угорел.

— Во сколько это было?

— В восемь часов утра.

— А ты уверен, что перед тобой был Фома?

— Да вроде Фома, а кто ж еще?! Он черный был, как негр, — ведь угарными газами отравился. Распух. Мы его с Вадиком в морг отвезли. В морге дали немного денег, чтобы его в божеский вид привели. Гримера наняли, а то он уж больно страшный был.

— Понятно. Меня интересует тот момент. В гараже был Фома или двойник?

— Вот этого я не знаю. Мы его не раздевали.

— Значит, так, Гарик, ты с Вадиком сейчас поедешь в морг, припрешь врача с санитаром к стене и узнаешь правду.

— Какую?

— Да какую угодно! Для начала спроси, был ли на теле шрам от старого ножевого ранения или нет. Узнай, кто-нибудь платил им за то, чтобы они поменяли трупы. Я хочу знать, умер Фома или нет.

— Я все понял, Чупа! Я все сделаю. Попытаюсь хоть что-нибудь прояснить.

— Не попытайся, а узнай. И еще: наведи справки, кто из охранников дежурил в ту ночь, и побеседуй с каждым отдельно. Может быть, кто-то из них заметил что-нибудь подозрительное, но не хочет нам об этом говорить. Не мне тебя учить, как сделать так, чтобы он заговорил. Заставь!