Путь на моря - [9]
В ту пору он командовал бригадой траления Дунайской флотилии.
Холодный ветер гулял по реке, а все вокруг, казалось, было раскалено. От орудийного грома, от огненных всполохов над островерхими горами. Войска 3-го Украинского фронта наступали. И вместе с ними шли по Дунаю корабли флотилии. Впереди — бригада траления. 20 октября 1944 года освобожден Белград, наши подходят к Будапешту. Фронт требует подкрепления — их срочно перебрасывают на правый берег. Надо спешить вслед за наступающими войсками — и по реке мчатся бронекатера, торопятся, фыркая буксиры… Гитлеровцы, отступая, взрывали мосты, разрушали железнодорожные пути. Дунай оставался единственной дорогой, но на ней то и дело попадались мины.
Набычив каменные лбы, уставились друг на друга Карпаты и Балканы в гулком коридоре Железных Ворот. А за ущельем снова простор широкого плеса. Здесь, у румынского села Молдова-Века, скопилось в конце октября 1944 года свыше ста судов каравана, сформированного для дальнейшего следования к фронту: буксирные пароходы, баржи с горючим и боеприпасами, понтоны для наведения переправ, госпитальное судно с выздоровевшими бойцами…
Не встретив минных полей, суда благополучно прошли от болгарского Лома до румынского Турну-Северина, проскочили Железные Ворота… Тральщиков с ними не было. Бригада в это время выполняла задание в районе порта Джурджу.
На рассвете 2 ноября караван возобновил движение по Дунаю. И сразу же корабли, один за другим, стали подрываться на якорных минах. Вот подорвалась баржа с горючим. По Дунаю потекло пламя, увлекая за собой горящие обломки… Начали детонировать донные мины!
Когда бригада траления подошла к Молдова-Века, караван был разбросан, уцелевшие суда, сойдя с фарватера, жались друг к другу…
На протяжении ста двадцати километров, почти до самого Белграда, Дунай был заминирован!
Что делать? Ждать, когда тральщики очистят фарватер от мин? Но река скоро станет, и суда очутятся в ледяном плену. Идти вперед, оставляя за собой плывущие по Дунаю трупы и обломки судов?
А время торопило. Правительство Югославии обратилось к командованию фронта за помощью. Белград вот-вот погрузится во мрак, на электростанции сжигают последний уголь, в городе нет хлеба…
Командир бригады капитан 2 ранга Охрименко созвал совет лоцманов. Они были очень разными, лоцманы каравана: румыны, болгары, сербы. Объединяла их разве что невелеречивая многоопытность.
Мнение совета было единодушным: зимовать.
Охрименко отправился на промеры. Методически, метр за метром, мерили моряки глубины…
Ночью лоцманов неожиданно разбудили: странный русский опять собирал их на совет! Но еще более изумились они, когда услышали, что он предлагает идти с заведенными тралами вдоль самого берега. И даже… над заливными лугами, рискуя ежеминутно сесть на мель!
Мелей лоцманы боялись больше, чем мин. В лоциях — а для лоцманов они служили настоящим карманным Евангелием — говорилось ясно: ни на метр от фарватера!
А между тем предложение Охрименко опиралось на железную логику. Немцы ставили мины летом, в малую воду, следовательно, посредине Дуная, англичане сбрасывали мины на парашютах, поэтому они были рассредоточены и гораздо менее опасны. Мели? Но ведь сейчас разлив. Комбриг показал данные промеров.
И тогда встал Танасевич, опытнейший из лоцманов, еще раз глянул на цифры.
— Я согласен.
Охрименко пошел в разведку на флагманском тральщике. Дошли почти до самого Белграда. Когда возвращались обратно, в опасной близости от тральщика взорвалась мина.
— Комбриг за бортом!
…Охрименко вытащили, и вскоре его коренастую фигуру опять видели на мостике. Как и всю показавшуюся бесконечной дорогу от Молдова-Веке до Белграда. Шли строго в кильватер, след в след. Малейшее отклонение грозило гибелью.
Комбриг следил, чтобы не ослабевало волевое напряжение у командиров, был предельно требователен. Не только к подчиненным, к себе — тоже.
…А по Дунаю, обгоняя караван, уже неслась радостная весть: «Русские идут!» Ночью на берегу жгли костры, жители окрестных сел выходили на берег с едою и вином.
В Смедереве остановились. На баржи погрузили уголь, хлеб. И снова к Белграду. Прижимаясь к спасительному берегу, следом за тральщиками…
Тысячная толпа ждала их на причале. В эту ночь впервые ярко вспыхнули огни в измученном войною Белграде.
На следующий день должно было состояться чествование моряков, но пришел приказ: немедленно следовать дальше. Туда, где уже вовсю разворачивалось сражение за другую европейскую столицу — Будапешт.
Лишь полгода спустя, когда не только Дунай, но и озеро Балатон очистили от мин корабли бригады, взорвался аплодисментами зал югославского парламента. Обращаясь к Охрименко, председатель Президиума Антифашистского Веча Народного освобождения Югославии доктор Иван Рибар сказал:
— В октябре прошлого года вы совершили подвиг, который вписан золотыми буквами в историю освобождения народов Югославии. Вы и руководимые вами офицеры и матросы вернули нам то, что дороже всего югославу после свободы — реку жизни, наш Дунай!
Григорий Николаевич Охрименко первым из советских моряков был удостоен звания Народного героя Югославии.
Документальная повесть поэта Марка Кабакова посвящена Арктике, Северному морскому пути, который превращается в великую транспортную магистраль, полярным капитанам, портовикам, зимовщикам и летчикам ледовой разведки. Что заставляет их долгие годы работать в суровых, подчас экстремальных условиях, какие проблемы, экономические и нравственные, ставит перед ними сегодняшний день — вот основные вопросы, на которые стремится ответить автор.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.