Путь между - [23]
«Мы, седые Дорожные Боги», — журчал в голове голосок Лайсы…
И король вспомнил древний, как земля под ногами, миф о Боге Пути.
Когда-то очень давно, так давно, что высохли многие моря и источились многие горы, жил на Небе Бог, в Чьих руках хранились все земные пути. Прежде чем отправиться в дальнюю дорогу, люди приносили Богу жертвы, моля о помощи и защите. И Бог расстилал перед людьми вытканное Им полотно. Но то ли жертв было недостаточно, то ли поссорился Бог Пути с другими Богами, а может, просто сошел с ума от скуки, — ушел Он с Небес, напоследок скинув вниз все Свое рукоделие. И освобожденные дороги глубокими морщинами изрезали девственно гладкую кожу Земли. Рассерженный Роккор заклеймил Бога Печатью Бессилия, — и опальный бунтовщик исчез. Но дороги Его остались. И отныне люди сами отвечали за свою путевую Судьбу…
Дорога.
Полотно, вытканное Богом.
Давно не чищенное полотно.
Санди присматривал место, достойное остановки на обед, когда впереди показалось ущелье. Дорога не решилась вступить в лес Астарха и прорезала скалы Эсполота.
Поющие камни мгновенно подхватили перестук копыт, и стократ усиленный звук забился в ловушке скальной породы, а в его незатейливый ритм вплелись отголоски чьих-то песен и печальных мелодий. Жрецы говорят, что души погибших в горах переселяются в Долину Поющих Скал, но мало ли что говорят жрецы…
А конный топот все нарастал, оглушая своей силой и мощью, пока король наконец не понял, что навстречу им мчится целое войско. Они проехали еще немного и увидели всадников. Не войско, конечно, но и семерых хватало для расправы с двумя безоружными. Нехорошее число, ой нехорошее…
Предусмотрительный Санди загодя выхватил подорожную, поднимая ее над головой, подобно знамени, и еле успел увернуться от пущенной кем-то стрелы. И лишь когда вторая стрела отскочила от заветной кольчуги, Денхольм осознал, что это не стража.
И что их не будут арестовывать.
Их будут убивать.
Шут тоже почуял недоброе, откинул за спину гитарный чехол, и в руках его хищно сверкнули пять дареных кинжалов Луиса Шенха.
«Бесполезно, дружище, — успел подумать король. — Доспехи на них. Не пробить кинжалом!»
Пять серебристых молний сверкнули одна за другой, и пять взмыленных лошадей рухнули на полном скаку, давя своих седоков. Двое против двоих. Двое вооруженных до зубов против двоих безоружных. И скалы, с ужасом и болью отразившие предсмертные хрипы и лязг клинков…
Мгновения остановившейся жизни. Лошади сшибаются грудь в грудь. Король уклоняется от удара, звериным чутьем понимая, что конь его зарублен, но еще живет, еще летит… И в поле зрения — рычащий Санди, и в глазах его Ночь яростной атаки, Ночь… Ночь! И столкнувшийся с ним воин, с воем закрывающий горящее лицо… И перестук копыт за спиной. И новый всадник с обнаженным клинком, подобный Самой Темноте… И покачнувшийся к горизонту мир, и ставшая неожиданно близкой дорога… Хорошая дорога, надежное полотно… Пыльное немного, но мы потерпим, нам не привыкать…
Крепкая рука выдернула короля из седла опадающей на скаку лошади, он ткнулся носом в гриф гитары, и чудом уцелевший конь шута вынес их из предательского ущелья, и скалы за спиной с нездоровым старанием вплели отголоски прошедшего боя в вечную музыку душ погибших в гоpax. И снова лязг, и снова топот копыт, и снова предсмертные хрипы…
Подчиняясь рвущим губы удилам, хрипя и отплевываясь кровью, роняя клочья пены, конь свернул в темный и сырой лес, укрывая в чаще двух измученных седоков. Понесся во весь опор, в заросли, сквозь сучья и ветки, а прилепившиеся к его спине люди почти слились с потным телом, не особо надеясь уцелеть или остановить… Безумие скалило зубы, подрагивая в темных зрачках коня, хлещущие по взмыленным бокам ветви гнали, словно сотня безжалостных плетей, острые сучья жалили, подобно разъяренным осам.
— Прыгай, братец! — дурным голосом завопил Санди, сваливаясь с седла.
Король рухнул в другую сторону, расшибаясь о плотно растущие стволы, падая на кучу острого, как колья, валежника. И опять его спасла кольчуга, тяжела, конечно, но где бы он был без нее? Йоттея разговорами развлекал? А так пустячок, больно, да не смертельно…
Слева заворочался и закряхтел шут.
— Жив? — кинул король короткий и глупый вопрос в заросли ежевики.
— Вроде того, — проворчал Санди и осекся.
Жуткий протяжный вопль пронесся над чащей и затих, словно перерезали орущую глотку. Король вскочил на ноги и рванул туда, успевая подумать на бегу, что опять все не так, что надо бежать совсем в другую сторону, прочь бежать, жизнь спасать… Рядом сопел и бранился исцарапанный шут.
С разгону они выскочили на поляну, где с переломанными ногами бился их незадачливый конь, а вокруг умирающего тела толпились странные и страшные твари, деловито и молчаливо стаскивая переметные сумы, разрывая на куски теплое мясо, упиваясь горячей кровью…
И снова первым успел Санди. Выломав дубину покрепче, он издал клич, похожий на предсмертный вопль несчастного животного, и кинулся в бой. Не за конем, конечно. За сумками, за скудным запасом пищи и воды… Король подхватил корягу и ломанулся следом.
Страшны оказались дикие твари, их скрюченные пальцы выдирали кожу вместе с клочьями мяса, их зубы впивались в живую плоть, они падали под ударами и снова вставали, и рвали в куски своих же раненых… И душно было в лесу, будто петля стягивала непокорное горло, и пот разъедал глаза, стекая по воспаленным векам. И Смерть кивала им, как старым знакомым, радуясь новой встрече… И ждала Комната в Царстве Йоттея, но не будет у нее постояльцев. Съеденных заживо, разве пустят их в приличный замогильный мир, да и чем шагнут они за Последний Порог?! К Венде попадут они, к Той, За Которой Нет Ни Воды, Ни Огня, Ни Воздуха!
В мире, где особую роль играют камни и руды, наивысшей Силой отмечены темные маги Камней. Для них мир – игровое поле, забава, помогающая скоротать положенную Тени вечность. Но что станет с подобным миром, если один из магов сделает странный выбор и, ломая игру учителя, примет сторону человека? Скрижали о Четырёх задуманы как серия романов о дружбе и верности, о светлой и темной магии и о том, что добро и зло – не всегда то же самое, что Светлая и Темная сторона нашей жизни. Рецензия Андрея Васильева: "Эпические фэнтези-саги сейчас не редкость, их после "Игры престолов" вышло много.
Чтобы спасти украденную феями девочку, шотландскому пастушку Колину надо выполнить трудную задачу Королевы фей — принести Карачун. Целую бутыль особого вина, которое делает людей счастливыми.
Тори Доусон случайно получила работу в очень странном баре. Среди его посетителей – маги, колдуны, алхимики, ведьмы, экстрасенсы… С некоторыми из них она теперь близко знакома, и ее жизнь круто изменилась. Лучше всего на свете Тори умеет влипать в неприятности, и когда ее друзья начали охоту на опасного черного мага, она тут же согласилась помочь им и стать приманкой.
Выросшая в любви и заботе, Катрина не знала, что счастливая жизнь скоро оборвется. Ледяные кольца обовьют её родину и сердце. Страну покроет лёд и пепел. Лишившись всего, она предстаёт как дочь предателей! Освистываемая толпой, подавленная ненавистью чужого народа, она смиряется со своей участью. Но судьба делает кульбит и чудом вырывает её из клетки боли и отчаянья. Потерянная душа цепляется за жизнь, обретая новый смысл, и страдающее сердце наполняется жаждой мести. Пламя, сокрытое в глубине сапфировых глаз, пробудится, и огненные крылья взмоют ввысь, чтобы возродить павшую страну, порабощенный народ и вернуть своё имя!
Мрачная и пронзительная история запретной любви и тысячелетнего искупления. Для ценителей произведений Танит Ли.
Роман для поклонников «Цирцеи» Мадлен Миллер, который переосмысливает скандинавскую мифологию и рассказывает современным читателям вечную историю любви, надежды и потерь. История Ангербоды начинается там, где большинство историй о ведьмах заканчивается: на костре. За отказ открыть ему знания о будущем бог Один решает сжечь непокорную ведьму. С трудом выжив, израненная и обессиленная Ангербода скрывается в безлюдных лесах… где встречает легендарного трикстера Локи. Их отношения рождаются с недоверия, но перерастают в любовь.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Лучших из лучших призывает Ладожский Князь в свою дружину. Из далеких селений спешат на его зов избранные. Но полон путь опасностей и неведомых страхов – лесные и водяные духи, нечисть и оборотни заступают дорогу отважным избранникам Князя. Далеко, за грань реальною, за кромку мира уходят герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного Триглава. Есть ли что-то на свете, чего не одолеют бесстрашные витязи Белеса? Все осилит отважное и любящее сердце, когда впереди его ждет светлая ЛАДОГА.
В этом мире на равных сосуществуют эльфы, орки, вампиры, оборотни, люди, рожденные в нем, – и люди, занесенные в него из далекого будущего.Здесь воюют беспрерывно, а ненавидят с наслаждением и со вкусом – северные земли напирают на южные, люди и оборотни грызутся, как одержимые, а представители Старших народов плетут хитрые интриги, намереваясь поставить, наконец, на место представителей народов Младших.Здесь начинается история лихого парня по прозвищу Квазимодо – бродяги, авантюриста, непревзойденного бойца и ловкого вора.
Они приходили с моря, воины, не знавшие ни жалости, ни страха смерти. Пестрые паруса их драккаров заметны были издалека. И когда такой парус поднимался над горизонтом, жители прибрежных селений в страхе бежали, спасая свою жизнь. Об их отваге, мужестве, жестокости и ярости ходили легенды. Они жили войной и ради войны. Их хранили суровые асы. Им помогали светлые альвы и темные йотуны. Их души уносили с поля боя златокосые валькирии. Их называли героями и варварами, пиратами и волками Севера. Но сами они звали себя — Викинги.