Путь меча - [2]

В этот момент крик новорожденного прорвался сквозь громовой раскат. Акушерка закричала:

– Мальчик! Ангелочек! Посмотрите.

Фумио повернулся. Он увидел Масаку, бледную, лежавшую спокойно: в уголках ее губ затаилась улыбка облегчения и гордости. Акушерка подняла ребенка, чтобы дать его рассмотреть. Гроза грохотала, и молния сверкала за решетчатыми стенами. Ребенок вопил, как будто в него вселились души всех его предков.

Часть первая

Глава 1

Исао недовольно нахмурился, глядя на свою миску, где оставалось немного каши.

– Нельзя больше ждать, – сказал он, ставя миску на земляной пол хижины. – Одень детей. Пора уходить.

Шинобу всплеснула руками.

– Что с нами будет? – воскликнула она, отставляя свою миску. – Неужели никак нельзя уладить дело с нашими долгами и не уходить из дома? Как он ни беден, это – все, что у нас есть.

Исао уже закутывал свое тощее тело в поношенное платье.

– Мы об этом уже достаточно долго говорили. Глупая женщина. Если ты хочешь дожить до того, чтобы увидеть завтрашнюю зарю, поторопись и собери детей.

В углу хижины, крытой соломой, на потертой циновке прижались друг к другу двое детей этой четы. По их личикам, похожим на кукольные, текли слезы. Мальчику Мутсу было всего четыре года, девочке Акике – пять. Они не понимали, почему их подняли с постели, да и на завтрак дали совсем мало.

Исао и Шинобу и сами были почти детьми. Они поженились, когда им было по пятнадцати лет, и все шесть последних лет пытались добиться такого урожая со своего земельного надела, чтобы хватило для них самих, их детей и сборщиков налогов князя Чикара, хозяина земли. Для крестьян, таких как Исао, гористая местность и здешний климат не были благоприятны: короткий теплый сезон и в течение всего года ливни, тайфуны и землетрясения. Весной небольшие ручейки превращались в бешеные потоки, смывавшие посевы и уничтожавшие неокрепшую рассаду. Лето часто приносило засуху, сжигавшую те посевы, которые выдерживали дождь. Риса и пшена хватало до прошлого года, но в то время отец Шинобу заболел, и Исао потратил зерно на оплату местного целителя. Несмотря на все усилия, старик умер, а запас зерна иссяк, и для сборщиков налогов ничего не осталось. Завтра управляющий имением князя Чикары придет за своей частью урожая. Неплательщиков не простят.

Шинобу завязывала платья детей дрожащими руками. Ее круглое лицо было похоже на трагическую маску.

– Я еще голоден, – заплакал Мутсу.

– И я тоже, – присоединилась к нему Акика. Шинобу дала им по половине своего собственного скудного завтрака и со слезами смотрела, как замелькали палочки, как дети жадно глотали кашу.

– Скорей, а то мы вообще больше не будем есть на этом свете, – сказал Исао. Его изможденное лицо с исхудалыми скулами и глубоко запавшими глазами могло быть лицом человека любого возраста; труд и заботы последних лет превратили его в старика, хотя ему исполнился лишь двадцать один год. Из его платья без рукавов были видны руки с синими веками и стальными мускулами. Веселая молодая улыбка давно исчезла, ее заменила постоянная насупленность, выражавшая недовольство, усталость и напряжение.

– Идемте, дети, – сказала Шинобу. – Мы уходим сейчас же.

– Можно мне взять куклу, мама? – спросила Акика.

– Да, только скорее, детка, – ответила мать. – Она повернулась к Исао, который с тревогой выглядывал из-за занавески, служившей дверью. – Мы идем, идем, – сказала она успокаивающим тоном.

Исао отодвинул занавеску и подтолкнул Шинобу и детей к выходу.

– Нам надо было уйти вчера, – сказал он нервно. – С моей стороны было безумием поддаться на твои уговоры.

– Это был несчастливый день. Нельзя было уходить, когда предзнаменования были плохими.

– Надеюсь, ты права. Если твой бонза не сможет нам теперь помочь, тогда мы погибли, независимо от того, счастливый сегодня день или нет.

Шинобу торопливо шла по проселочной дороге к опушке леса. Она была уверена, что решила правильно. Начать путешествие в несчастливый день означало бы обречь семью на неудачу.

– Бонза поможет нам, – сказала она через плечо. – Он хороший человек. Он тысячу раз говорил, что ненавидит помещиков, которые так плохо с нами обращаются. Он поможет, я уверена.

Несмотря на то, что над их чо – тремя акрами земли – светило утреннее солнце, в лесу было темно и прохладно. Сквозь деревья пробивались только отдельные солнечные лучи. Двигаться было трудно из-за искривленных корней и густых зарослей, и не раз Исао приходилось возвращаться, обходить препятствие или переносить детей на спине.

– Ты уверен, что мы идем правильно? – нерешительно спросила Шинобу, когда им пришлось сделать крюк, чтобы обойти упавшее дерево.

– Можешь на меня положиться. Мы спрямим путь к дороге от замка Окитсу, потом пойдем по ней вдоль горы к храму. Если ты права и бонза ждет нас, мы там будем в безопасности.

– Амида Будда защитит нас, – сказала Шинобу, помогая детям идти впереди. Только во второй половине дня семья выбралась из леса близ южных ворот замка. Они пробирались вдоль горы, укрываясь, по краю дороги, пока шли две мили от ворот замка до убежища в храме Сейкен-джи. Когда они подошли ближе, им стали видны его красные черепичные крыши; передний двор зарос, стены потемнели и обветшали от времени, но перепуганной голодной семье он казался Западным Раем. Когда по дороге проходили группы рабочих, Исао заводил жену и детей обратно в лес и пережидал, пока прохожие не исчезнут из вида. В час птицы – шесть часов вечера – они достигли ворот храма.