Путь Князя - [125]

Отец Дитер сделал паузу и окинул их внимательным взглядом. Ирайр сидел не шевелясь, жадно впитывая все, что он говорил, но не просто впитывая, а соизмеряя услышанное с тем, что успел узнать и почувствовать сам – и здесь, в монастыре, и раньше, за всю свою пока еще не столь долгую жизнь. Ибо разве не этому учил их отец Дитер?

– Многие знают, – продолжал преподобный, – а если и не знают, то догадываются об этой возможности. И именно на этом знании, скорее всего, полученном путем откровения, и основано большинство религий. В разных религиях она названа по-разному – нравственный закон, карма, божественная чистота… мы же называем ее душой. Ибо человек при рождении получает от Господа всего лишь зерно души, которое он может развить, раскрыть и превратить в цветок небывалой, немыслимой красоты, полностью воплотив предначертанное. А может, наоборот, безжалостно обрывая малейшие побеги смирения, любви, сострадания, милосердия, покрыть его еще большей шелухой, по существу, умертвив этот дар Его и так и оставшись пусть и обладающим разумом, но всего лишь животным. И в этом как раз и состоит цель того, кого мы считаем Врагом рода человеческого. Потому-то, не жалея своих сил и возможностей, а нам тяжело даже представить их границы, он творит и преобразует мир людей, заставляя его все более и более изменяться в направлении, при котором человек… вернее всего, лишь зародыш человека, существо с нераскрытым зерном души, уходит с пути истинного величия, заменяя его иллюзией животно-жизненного успеха. Враг поощряет внесение в мир людей все большей и большей мишуры, застилающей глаза, становящейся для обычных людей явственным и вещественным признаком жизненного успеха, то есть того единственного успеха, который они могут увидеть и понять. И все больше и больше людей увлекаются погоней за этой внешней мишурой, уже даже не пытаясь заняться своей душой, не имея времени, не имея желания и досадливо отмахиваясь, когда те, кто знает, как на самом деле устроен этот мир, пытаются им рассказать, что они с собой творят. Ибо, еще раз повторю, в их представлении, именно мишура и есть зримый и вещественный пример настоящего жизненного успеха. А все остальное – чушь и блажь для простаков. Они даже не подозревают, что пляшут под дудку Врага и, следуя этим своим вроде как совершенно простым, естественным и прагматичным, но совершенно нечеловеческим устремлениям, не только отдают эту вселенную во власть Лукавого, но и замыкают себя всего лишь в границах тварного мира. Ибо не создавший, не раскрывший, не воспитавший в себе душу – не спасется. То есть не сможет продолжить свое существование там, за пределами своего материального тела. А именно там и лежит вечность, истинное время существования человека. Ибо если соотнести срок, отпущенный человеку здесь, в материальном мире, и тот, что лежит за его пределами, то ограничивая себя лишь первым, мы… убиваем себя еще зародышем, эмбрионом. Даже не успев не то что родиться, но и превратиться в маленького человечка, зреющего в материнской утробе.

Отец Дитер замолчал. Некоторое время на лужайке висела мертвая тишина, а затем Лигда подняла голову и тихо спросила:

– И что же нам делать?

Отец Дитер пожал плечами.

– Это – решать вам. За год вы сможете всего лишь очиститься, снять шелуху со своих зерен души, опять сделать их способными проклюнуться и выбросить побег… Может быть, благодаря ему поймать, почувствовать силу Творца, разлитую в этом мире, коснуться ее, ощутить ее благодать. Так что, – тут он иронично, но добро усмехнулся, – ты точно вернешь себе всю свою молодость и красоту…

А Лигда с досадой скривилась, ибо теперь ей было совершенно понятно, насколько мелкими и суетными были желания, приведшие ее в монастырь. Впрочем, а откуда было взяться другим у той Лигды (вернее, тогда она звалась Эсмериной), которая даже не догадывалась, что в жизни есть что-то еще, кроме наслаждений и удовольствий, к которым так неистово и неуемно стремится животная составляющая человека? Особенно если кроме нее в тебе ничего и нет…

– Но хоть сколь-нибудь значимо овладеть ею вы не сможете. Не успеете. Хотя даже этого уже будет достаточно, чтобы начать именно жить, а не проживать свою жизнь, разменивая ее на мишуру, – продолжал между тем преподобный. – Но если вы захотите принять на свои плечи бремя Пути, не только жить самим, но и помогать другим начинать жить и беречь ту слабую и лишь временами заметную истинную жизнь, которая с огромным трудом пробивается в мире, стараниями Врага извращенном и устроенным так, чтобы не лелеять и взращивать, а наоборот, как можно быстрее убивать всякую попытку истинной жизни, то вам придется научиться гораздо большему. Вам придется пройти более сложные уроки. И самим стать сложными. Воинами, предназначение которых не убивать, не отнимать жизнь, а наоборот, дарить ее…

Ирайр снова вспомнил слова Воина: «Убивать недопустимо. Это запрет, табу, грех. Убивая, мы разрушаем себя. Свою душу, свою силу». И наконец-то понял, что ему тогда сказал Юрий…

Следующие несколько недель интенсивность их занятий все возрастала и возрастала. Однажды, после очередного выматывающего дня, во время ужина Пэрис, с трудом поднявшись, доковылял до брата Игоря, который теперь завел привычку трапезничать вместе с ними, и, плюхнувшись на землю рядом с ним, спросил: