Путь к звёздам - [31]

— Мы не скрываем, что на корабле будут находиться более двух сотен членов экспедиции. Как ты понимаешь, камера для криостазиса нужна каждому. Камеры также будут необходимы для животных, некоторое количество которых будет взято на борт. И это — ещё не самая сложная и важная из технологий, призванных обеспечить путешествие людей на борту звездолёта. Её задача — всего лишь избавить членов экспедиции от необходимости прожить на борту более 30 лет, что для многих означало бы состариться или даже умереть, так и не достигнув цели.

— Такая перспектива резко уменьшила бы число добровольцев.

— Безусловно. Технология криосна крайне полезна для гуманизации дальних космических путешествий. Но её использование теоретически необязательно. Как ты верно отметила, в проекте «Синьцзы», если верить слухам, всерьёз рассматривают возможность обойтись без неё вовсе.

— До сих пор не знаю, верить ли всем этим слухам. Более 30 лет бодрствования в космосе — это очень похоже на идею «корабля поколений».

Саша промолчала, хотя ей и было известно об этом немного больше, чем, вероятно, известно Саманте. Корпоративная разведка «Терра Новы» работала на уровне, практически не уступающем разведывательным службам ведущих государств, и некоторые добытые ею сведения доходили до Тёрнер. Если верить им, то слухи были правдивы. В проекте «Синьцзы» полагали, что тратить десятки лет полёта на сон — это непростительное расточительство, ведь это время можно провести с пользой. И речь шла о чём-то намного более серьёзном, чем просто тренировки и планирование. Они собирались в буквальном смысле вырастить прямо на борту будущих членов экспедиции, генетически адаптированных к атмосфере Земли-2. При мысли о том, что будут представлять собой эти люди (всё ещё люди ли?), и что будет твориться у них в головах после 30–40 лет на борту «Прорыва» — Саше становилось не по себе.

— Как я понимаю, Саша, тебе уже приходилось испытывать технологию криосна на себе?

— О, да, — кивнула та, страдальчески усмехнувшись.

— Судя по твоему лицу — опыт не из приятных.

— Не стану врать. Да, это кошмар.

— Что именно? Заморозка? Или пробуждение?

— Пробуждение. И отходняки. Когда тебя размораживают, ты долгое время не можешь вообще понять, что происходит. Спектр неприятных ощущений во всех возможных частях тела — чрезвычайно широкий. Я бы отметила сильное обезвоживание. Никакое похмелье не даст вам представление о той сухости во рту, которую я ощутила, когда из меня вывели криопротектор. Мне тогда казалось, что во мне не осталось вообще ни капли жидкости. И это при том, что на тренировке я провела в криосне всего 3 дня. После десятков лет в состоянии криосна главной проблемой станет практически полная атрофия мышц. Проснувшись, мы будем слабыми и беспомощными, как овощи.

— Долго ли длится процесс восстановления?

— В обычных условиях он занял бы месяцы. Причём первые недели человек вообще был бы полностью недееспособен без посторонней помощи. Но наука и тут приходит нам на помощь, не забывая, правда, взять с нас пошлину в виде дополнительных страданий. Как только мы пробудимся и будем освобождены от криопротектора, в наши тела будут сделаны сотни мышечных микро-инъекций специального препарата, призванного ускорить восстановление функций мышц. Периодические инъекции этого препарата будут продолжаться и далее — их будут автоматически выполнять специальные скафандры, в которые мы будем облачены после пробуждения с помощью бортовых роботов. Таким образом мы восстановимся полностью в течение четырёх-пяти суток после пробуждения. До этого мы сможем передвигаться, пользуясь экзоскелетами, встроенными в скафандры. К счастью, в невесомости это будет значительно проще, чем было бы в условиях гравитационного поля.

— Всё это звучит крайне неприятно, — поёжилась Саманта.

— Всё же это лучше, чем провести большую часть сознательной жизни на корабле. На мой взгляд — лучше.

— Расскажи нам больше о других опасностях, которые будут угрожать людям на борту. Как я понимаю, длительность перелёта — не самая большая проблема, с которой вы столкнулись при планировании полёта. Как насчёт колоссальных перегрузок, которым будет подвергаться человеческие тело при ускорении до столь огромной скорости?

— Эта проблема на первый взгляд кажется одной из ключевых. Но — лишь на первый взгляд. Человеческое тело на самом деле не боится высоких скоростей. Оно боится перегрузок, которые наступают при резком разгоне или торможении. Такие перегрузки неизбежны, когда космический корабль покидает гравитационное поле Земли. Но мы будем стартовать с «Gateway», с орбиты Луны, где гравитационное поле практически отсутствует. Ничто не мешает нам разгоняться достаточно плавно, и так же плавно тормозить. Если потратить несколько лет на то, чтобы набрать крейсерскую скорость, и столько же — чтобы замедлиться, то величина ускорения корабля не будет превышать величину ускорения автомобиля, спокойно едущего по трассе. Намного меньше, чем 1G.

— Сколько именно займут разгон и торможение?

По хитрой улыбке Саманты было ясно, что она понимает, что не получит ответа на этот вопрос. Саша улыбнулась ей в ответ, мысленно говоря: «Размечталась, дорогуша».