Путь к звёздам - [133]

Но Рикардо улыбался вчера Сильвии так же добродушно, как улыбался в объективы камер сегодня, и заверял насупившихся бразильских генералов в своей безграничной преданности родине не менее убедительно, чем сегодня будет заверять руководство UNOOSA в приверженности честному и открытому диалогу и международному сотрудничеству.

Не было смысла вступать в диспуты с теми, кто останется на Земле. Эти люди всё равно не будут влиять на будущее Земли-2, что бы они там ни воображали. Рикардо понимал это и без помощи ИИ-помощника, который артикулировал ему эту истину ещё яснее.

Лишь осознание этого подвигло его пойти на шаг, столь сильно противоречащий его эгоцентричной философии — подвергнуть риску собственную жизнь, вместо того, чтобы наблюдать за исполнением своих планов с безопасного расстояния. Он вложил в этот проект слишком много энергии и ресурсов, чтобы остаться не у дел в момент, когда настанет час пожинать его плоды. Поэтому оставалось лишь играть в «all in». Так же, как когда-то сыграл его отец.

Вот только Рикардо всерьёз рассчитывал выиграть.

— Дамы и господа, пожалуйста, давайте сделаем групповое фото!..

Остров Хахасима, архипелаг Огасавара, Япония.

13 декабря 2126 года. 22:00 по местному времени (13:00 по Гринвичу).

Иошинори Хаттори наблюдал за событиями в Вене краем глаза. Это выражение обретало буквальный смысл в его случае, так как окошко с прямым эфиром занимало примерно 1/8 пространства в его дополненной реальности, и даже меньший фрагмент — в его мыслях.

«А Гизу идёт купание в лучах славы» — подумал японец иронично, наблюдая, как бразилец без стеснения пристраивается по правую руку от главы UNOOSA на символическом групповом фото, охотно одаряя всех вокруг лучезарной улыбкой.

Рикардо полагал, что спутал карты другим акционерам, в особенности Иошинори, когда неожиданно объявил о своём желании отправиться в экспедицию лично (и впрямь, кто мог ожидать такой смелости от самовлюблённого безыдейного гедониста?!), да ещё и выгрыз себе должность руководителя, соткав паутину политических интриг. Но Хаттори и не планировал занимать этот руководящий пост, сопряженный с чрезмерным публичным вниманием и участием в утомительных церемониях, которых становилось всё больше по мере приближения старта. Он, конечно, предпочёл бы видеть на этом месте своего ставленника. Но кандидатура Гизу его, на худой конец, тоже устраивала. В конце концов, он со своими союзниками имел достаточно голосов в руководящем совете экспедиции, чтобы сместить Рикардо законным путём, если понадобится, и достаточно верных «штыков» в Sec-Squard, чтобы сделать это силовым способом, если дойдёт даже до такого варварства.

Губы Иошинори даже не шелохнулись, чтобы усмехнуться в такт мыслям. Он был довольно сдержанным человеком, воспитанным в весьма строгих традициях. Кроме того, сейчас было не место и не время для размышлений о столь бренных вещах, как заговоры и интриги.

— Добрый вечер, братья и сёстры, — произнёс он достаточно торжественным, но в то же время тёплым голосом, как полагается в кругу близких.

Хаттори стоял на естественном возвышении, к которому вели несколько выложенных каменными плитами дорожек, прорезающих ухоженный японский сад. Красивые композиции из камней, выстриженные фигурками кусты, перекинутые через декоративные пруды мостики, резные деревянные статуэтки — каждая деталь в этому саду говорила о его ухоженности и процветании. Неудивительно, ведь идеальный порядок поддерживали тут сотни садовых дронов, жужжание которых прекратилось лишь с заходом солнца.

Со стороны происходящее могло показаться похожим на старомодный религиозный ритуал. С чего бы ещё около сотни людей собрались на пляже в закрытой резиденции в безлюдной северной части острова в столь поздний час? С чего бы иначе все эти люди так внимательно прислушивались к его словам, сидя прямо на песке, пока их лица таились в полумраке, созданном красным свечением фонарей андон с бумажными абажурами?

Какой-нибудь рыбак, проплывая мимо, мог бы решить, что попал на собрание поклонников одного из традиционных анимистических культов, которые до сих пор были популярны в стране восходящего солнца. Но Иошинори не беспокоился насчёт случайных прохожих. Структуры, принадлежащие роду Хаттори, давно уже скупили на маленьком тихоокеанском островке всё, что можно было скупить, а небольшое количество местных, которые некогда тут жили, со всеми необходимыми почестями переселили. Суровые люди из охранного агентства «Shinobi» тщательно следили за тем, чтобы на северную половину Хахасимы не ступал и даже не подплывал к ней никто, кто не был сюда приглашён.

— Мне сложно поверить, что мы говорим в последний раз, — продолжил Иошинори. — Как и в то, что в столь важный момент мы общаемся в архаичной словесной форме, вместо того, чтобы делиться своими сокровенными мыслями в том их первозданном, искреннем и совершенном виде, который способно породить лишь наше сознание. Но увы. К этому вынуждают неподвластные нам обстоятельства.

Пиетет, с которым он обращался к этим людям, казался избыточным для тех, кого связывали сколь угодно глубокие деловые или приятельские отношения. Но их объединяло нечто гораздо большее. Вот уже много лет они — мужчины и женщины разных возрастов, представители различных профессий, уроженцы множества стран — собирались на этом укромном островке, чтобы проводить неделю в пьянящем идиллическом состоянии абсолютного единения умов. То обстоятельство, что в своей речи Иошинори ни разу не применил слов «я» и «вы» не было случайностью. Собравшиеся тут люди всегда стремились быть частью чего-то намного большего, чем простая совокупность их индивидуальностей.