Путь к власти - [2]

Шрифт
Интервал

– Граф д’Эгмон убит, – тихо сказал он.

– Что? – еле слышно произнесла Генриетта. – Что вы сейчас сказали?

Она перевела взгляд на Элен, предлагая ей удостовериться в слабоумии де Бутвиля, но девушка уже не сдерживала слез, а всегдашний забияка был как никогда серьезен.

– Боже мой! – прошептала принцесса. – Нет, это не правда. Нет!

– Я собирался драться с де Ту сегодня утром. Арман должен был быть моим секундантом, – быстро заговорил Бутвиль, видимо, боясь растерять остатки храбрости при виде ее помертвевшего лица. – Перед поединком я заехал за ним, но слуги сообщили, что не видели д’Эгмона со вчерашнего вечера. Но вчера вечером я доставил графа домой и своими глазами видел, как тот вошел в открытую дверь! Я вошел в дом, но не пробыл там и пяти минут, как прибежал слуга и заявил, что обнаружил тело д’Эгмона в саду. Я бросился в указанном направлении. Увы! Малый не солгал – Арман был убит ударом шпаги. Я сразу же помчался к вам, забыв о дуэли, так что мой противник сможет ославить меня трусом на весь Париж.

Бутвиль пытался шутить, но осекся, увидев бледное лицо принцессы. Остекленевшим взглядом она смотрела куда-то в пустоту… Генриетта думала о человеке, которого любила, и эти воспоминания, такие близкие и прекрасные, вызвали улыбку на ее лице и ужас у всех присутствующих, поскольку они не могли понять, что в такую минуту могло заставить принцессу улыбаться…


Жан-Арман д’Эгмон, граф де Ла Рош-Гюйон, был красивым мужчиной лет тридцати. Он выгодно отличался от других придворных щеголей своими манерами и образованностью и не нажил себе сколь-нибудь серьезных врагов только потому, что, будучи одним из лидеров протестантской партии[9], возглавляемой принцами Конде и де Роаном, редко бывал при дворе. А смерть жены и дочери превратила этого веселого и жизнерадостного мужчину почти в отшельника. Но видя возрастающую силу королевской власти, авторитет которой укреплялся с того дня, как Арман-Жан дю Плесси стал кардиналом Ришелье, граф принял решение вернуться ко двору.

Не всем такое решение пришлось по душе. Мария Медичи, помня прежнюю наглость и несносность Конде, от которой принца не излечила даже Бастилия[10], встретила его друга презрительной гримасой. Что касается короля Людовика XIII, то его скучная физиономия ничуть не изменилась, разве что стала еще угрюмей. О реакции кардинала Ришелье граф пока затруднялся сказать что-то определенное, но действенные меры министра по ослаблению Нантского эдикта[11] очень беспокоили Ла Рош-Гюйона, и он дал себе слово держать ухо востро.

После визита к августейшим особам Арман решил немного прогуляться по прекрасному саду Люксембургского дворца[12], построенного для королевы-матери по примеру Палаццо Питти во Флоренции[13], где она выросла. Выйдя к фонтану Медичи[14], который стал популярным местом свидания влюбленных, граф столкнулся с бароном де Ту.

– Друг мой, вас ли я вижу! – воскликнул тот. – Неужели святой Арман почтил нас, грешных, своим визитом?

– Филипп, – рассмеялся д’Эгмон. – Вы не изменились!

– Время щадит меня, – вскричал барон, раскрывая объятие. – Зато вы изменились, граф! И, разрази меня гром, если скоро среди придворных дам не разразится сердечная болезнь… под названием «граф Ла Рош-Гюйон»… Но, так как вы спустились с небес на землю, я с превеликим удовольствием поспособствую эпидемии. И не торопитесь меня благодарить! – вскричал этот неугомонный повеса, видя, что д’Эгмон собирается возразить. – Как вам вон та красавица?

Арман безразлично обернулся.

– Вы говорите о даме в жёлтом платье? – поинтересовался он.

– Кто? А, вдова маркиза Ракио! Интересная штучка, правда, ноги у нее ужасно кривые и волосатые.

– Так-так, господин барон, я вижу, вы уже побывали на этом бастионе, – подмигнул д’Эгмон.

– Вы угадали, друг мой, – приосанился кавалер, – но о ногах маркизы двор узнал не от меня, а благодаря шутке де Мюссе, который пожелал отомстить ей за пренебрежение. Не придумав ничего лучшего, шевалье заплатил уличным бродягам, и те подстерегли мадам возле церкви. Они так настойчиво требовали милостыню, что оборвали ей юбку на глазах у придворных сплетниц. Бедняжке пришлось месяц отсиживаться в провинции, так как наши остроумные парижане мгновенно сочинили куплеты, которые распевались на всех углах… Но нет, с ней я вас знакомить не буду, у меня есть кое-кто получше… Ждите здесь, я сейчас!

И де Ту исчез в толпе придворных. Д’Эгмон, пожав плечами, решил подождать друга в привлекательной тени деревьев. Он свернул на боковую аллею, ведущую в глубь парка, но, не пройдя и десятка метров, заметил плачущую девушку, одетую в роскошно-нелепое красное платье. Воспитание, а может, и любопытство, не позволило Арману пройти мимо.

Я могу вам чем-то помочь, сударыня?

Девушка подняла на молодого человека залитые слезами глаза. Граф увидел, что она очень юная, почти ребенок, а ее удивительную красоту не смоги испортить ни слезы, ни ужасная прическа.

Все в порядке, сударь, это просто нервы.

– Такая красавица не должна плакать, – д’Эгмон достал свой платок и осторожно промокнул слезы на ее розовых щечках.

Девушка несмело улыбнулась.


Еще от автора Ирина Даневская
Битва за Францию

Действие романа «Битва за Францию» продолжает интригу, заложенную в книге «Путь к власти». Королева Англии Генриетта-Мария Французская после нелёгкой борьбы добивается капитуляции всех своих недоброжелателей и оказывается в круговороте интереснейших событий, захлестнувших Европу в 1626—1629 гг. Это и напряжённая политическая борьба в Англии, направленная на свержение первого министра — герцога Бэкингемского; и «Заговор Шале» против французского кардинала Ришелье, в котором большую роль отыграла английская и испанская разведка; а также интриги герцогини де Шеврёз, жертвой которых пал самый знаменитый французский дуэлянт — граф де Бутвиль.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Иван Калита

Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.


Варавва

Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.


Умереть на рассвете

1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.


Сагарис. Путь к трону

Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.