Путь к Софии - [155]
— Это ваше последнее слово?
— Да... Хотя я могу вам и еще кое-что сказать. Вы распорядились арестовать одно лицо... Знакомую нам всем и высоко интеллигентную молодую женщину. Я протестую против этого самым решительным образом, господин Сен-Клер!
— Я также! — сразу же энергично поддержал его Позитано.
— Я полагал, что вы уже не интересуетесь этой особой... Во всяком случае, вы, господин Леге! — с кривой усмешкой заметил Сен-Клер.
Леге медленно поднялся и подошел к окну. Его исхудавшие плечи вздрагивали.
— Я интересуюсь только фактом, господин майор. Я представляю себе, каким издевательствам...
— Интересующее вас лицо находится под моим личным наблюдением, господин консул. Даю вам слово, что никто не прикасался к ней пальцем. Это одно.
— Прошу в таком случае вашего разрешения посетить ее, — поспешно заявил Позитано.
Сен-Клер даже не взглянул на него, он уже не старался скрывать своего презрения.
— Это одно. Что же касается вашего протеста, господин Леге...
— К которому решительно присоединяюсь и я, — снова вставил Позитано.
Сен-Клер и на этот раз не обратил на него внимания.
— ...что касается вашего протеста, — продолжал он с откровенным злорадством, — то я полагаю, что как раз вы не имеете на это никакого права. Вы, сударь, выболтали своей бывшей невесте секретные сведения, доверенные вам как представителю дружественной державы.
— Как вы смеете!..
— Смею. Сведения, которые я доверил лично вам, о прибытии главнокомандующего, например, о численности подкреплений...
Говоря это, Сен-Клер не сводил глаз с Леге. Лихорадочный, нездоровый румянец выступил на посеревших щеках французского консула.
— Она была моей невестой, — произнес он наконец. — Но вы принудили ее сделать такие признания... Вы принудили ее. С какой целью?..
— Прошу вас, успокойтесь, — остановил его с иронической усмешкой майор. — Мне понятны ваши интимные мотивы. Но это не помешало сей молодой даме сразу же передать все это господину Андреа Будинову, в настоящее время объявленному вне закона. А его брат, шпион доктор Будинов, доставил их русскому штабу! И вообще, сударь, вы были объектом очень хорошо задуманного и хорошо выполненного шпионского плана!
Леге беззвучно застонал, ссутулился и повернулся к окну. Обманут! Так обманут! Но, сколько бы и что бы он ни говорил себе, он не хотел этому верить, потому что его отвращение к Сен-Клеру было так велико, что пересиливало и его горечь, и озлобление. Притом он представлял себе Неду в их руках. И в то же время перед его глазами вставало давно не бритое, исхудавшее лицо Андреа. Почему же страдают эти двое? Если даже он действительно обманут, почему это произошло? Он догадывался, что во всем этом было нечто возвышенное, значительное, но сам, никогда не испытав ничего подобного, он не мог сказать, что это такое.
— Сожалею, что разговор наш так плохо кончился, господа, — с легким поклоном заявил Сен-Клер.
— Мы не сожалеем, — сказал Позитано.
Он вышел проводить англичанина, а Леге продолжал стоять у окна и смотреть, как падает снег.
«Уехать... Как можно скорее уехать, убраться отсюда. Сегодня же отправлю телеграмму об отставке, — думал он. — Пускай Марикюр улаживает все эти дела, я не могу... Нет, не желаю. Витторио, конечно, скажет — но ведь мы должны бороться. Борьба моя будет в том, что я уеду, — думал Леге, — уеду, потеряв все...»
Глава 24
Небывалая снежная буря, уже второй день бушевавшая в горах у Этрополе, становилась все сильнее. Снег валил огромными липкими хлопьями, хлестал отовсюду, заваливая все кругом. Леса пригибались, стонали, выли. Даже внизу, где сейчас укрывался среди скал лагерь главных сил Дандевиля, в котором нашли себе приют приведенные доктором болгары, ветер, швыряя целые кучи снега и срывая палатки, бушевал с такой силой, что костры уже давно не горели. Люди прижимались друг к другу, пригнув головы, накрывались полотнищами, бурками, дрожа от стужи; кто крестился, кто ругался, кто пытался шутить над своим бедственным положением, но большинство думало о тех, кто был сейчас наверху, на перевале. Потому что вот уже второй день на открытом для стихии плоскогорье находился Псковский полк, усиленный батальоном воронежцев и четырьмя орудиями Донской батареи. Последнее донесение, полученное от командира полка, было отправлено 18 декабря в 4 часа 30 минут утра. Полковник Зубатов сдержанно сообщал: «Во вверенном мне полку 520 человек вышли из строя. Из них 170 человек обморожены. Число больных возрастает. Из-за бури невозможно разжечь костры. Жду указаний».
Он ждет указаний. И генерал Дандевиль отправляет один за другим приказы: «Немедленно вернуться», «Приказываю тотчас же вернуться в главный лагерь!» Но курьеры, либо, испугавшись, возвращаются с середины пути, либо же возвращаются, не найдя заметенный снежным бураном авангард, либо же сами замерзают и уже не возвращаются.
В конце того же дня один из унтер-офицеров Псковского полка, добравшийся из последних сил с обмороженными руками в главный лагерь, доставил еще более ужасное донесение. Зубатов писал: «Во вверенном мне полку остается не больше чем по двадцать человек в роте. Все обмороженные умерли. Разводить костры невозможно. Если до вечера полк не будет отведен с позиции, в живых не останется ни одного человека».
В предлагаемый сборник вошли произведения, изданные в Болгарии между 1968 и 1973 годами: повести — «Эскадрон» (С. Дичев), «Вечерний разговор с дождем» (И. Давидков), «Гибель» (Н. Антонов), «Границы любви» (И. Остриков), «Открой, это я…» (Л. Михайлова), «Процесс» (В. Зарев).
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.