Путь к Софии - [11]

— Никого нет, — сказала мать, вернувшись в комнату и садясь на свой стул. — Задержался. Не случилось ли с ним чего?

— С ним случится... Знаю я, что с ним случилось, — вскипел старик. — Продолжай! — повернулся он резко к гостю. Его длинные усы подрагивали от бессильного гнева.

Дяко поколебался.

— Так я про тот дом... Ждал я, ждал и вдруг слышу за стеной грозно так: кто тут?

— Это бай Радой! — подсказал Коста.

— И сразу же здоровенные усищи высунулись из какой-то дырки в стене...

— Он!.. Он!.. — закричали наперебой Женда и Славейко.

— А дальше?

— Я его спросил, про кого мне надо... А он — будто я у него денег прошу... «Никакого Андреа здесь нет!» — гаркнул. И ставнем — хлоп!

— Хлоп! — залился смехом Коста. — Представляешь, отец, его в окошке... «Никакого Андреа здесь нет!» — и хлоп... Ха-ха-ха.

— Он, Коста, просто объяснил человеку, — одернул сына Слави, — по-соседски... Ничего тут такого нету.

— Ничего? Ты, отец, за него не заступайся. Он нас любит так же, как мы его...

— Хватит, Коста! Каждый о себе думает. Он теперь графинь принимает, Неду выдает за французского консула. Неужто какой-то там Андреа испортит ему настроение? Радой теперь высоко взлетел, его не тронь!

Слави смекнул, что сам сказал больше, чем следовало перед чужим человеком, вспомнил и про младшего сына, который еще не вернулся, бросил сердитый взгляд на стенные часы и встал.

— Ежели твоя милость решил ждать — жди его. Мы тебя отведем к Клименту — он все равно жжет свет до полуночи. А мы с Костой ляжем, нам завтра с утра товар принимать... Пойди проводи его, сын, да сам там лясы не точи!

Они пошли — впереди Коста с лампой, за ним Дяко, а сзади кругленькая Женда. Но она не дошла с ними до комнаты Климента, а свернула в маленькую залу и впилась жадным взглядом в освещенные окна второго этажа соседского дома.

«Американская графиня» сидела в небрежной позе, закинув ногу за ногу, на одном из знаменитых бай Радоевых венских диванов. На ней было лиловое в светлых полосах платье. Она курила из длинного мундштука — сущая турчанка. Сидевшего подле нее мужчину Женде было видно только наполовину, но она тотчас решила, что это Филипп. Она заметила и руку другого мужчины — эта рука держала бокал с вином и плавно им покачивала.

Второе окно было задернуто тюлевой гардиной. На ней обрисовывались силуэты мужчины и женщины, и Женда (она наблюдала за ними уже не в первый раз) знала, что это французский консул и Неда Задгорская. Они разговаривали, и уже по тому, как держала голову дочка их соседей — прямо, чуть-чуть ее вскинув, как наклонялась она к важному консулу, было сразу понятно, какая она образованная и как долго училась за границей.

— Ах, счастливцы! — вздыхала Женда, глядя издали то на сестру, то на брата Задгорских; она восхищалась ими и завидовала им.

Глава 5

Консул Леге и Неда уединились в передней части гостиной, уставленной заграничной мебелью. Все вокруг них говорило о размахе и достатке Радоя Задгорского и о его похвальном стремлении идти в ногу с жизнью европейских городов, куда он отправлял своих детей, Неду и Филиппа, на несколько лет учиться, да и сам — честолюбивый и предприимчивый торговец — ездил не раз. С потолка свешивалась привезенная сыном люстра с хрустальными подвесками. У стены рядом с массивным дубовым буфетом с гранеными стеклами стояла Недина фисгармония. Радой купил ее дочери, когда она кончила пансион в Вене. Эта фисгармония, если не считать маленьких клавикордов маркизы Позитано, о которых мало кто знал, была в городе единственным инструментом такого рода. На ее лакированной крышке между двух посеребренных подсвечников желтел дагерротип в рамке. С него смотрела своими миндалевидными глазами Зоя Задгорская — мать Неды и Филиппа, скончавшаяся десять лет назад. Там же стояла хрустальная ваза с цветами, со вкусом подобранными утром самой Недой. Она очень любила это занятие — оно отвечало ее природному влечению к прекрасному, и она отдавалась ему со всем жаром своей пылкой натуры.

Неда была стройная, хорошо сложенная девушка, с тонкой талией, подчеркивавшей ее бюст, и красивыми длинными руками. Ее густые темно-русые волосы были убраны по моде — с буклями надо лбом. Даже издали и с первого взгляда ее тонкое лицо поражало своими пастельными красками, нежными, воздушными, и какой-то особенной выразительностью, которая подчеркивалась ее манерой держаться, естественной, порой ребяческой, а в большом обществе — немного скованной.

Консул Леге, хотя и был на двадцать четыре года старше Неды, тоже обладал привлекательной внешностью: высокий, подтянутый, со скупыми, несколько заученными движениями. Его темные волосы, разделенные посередине пробором, серебрились на висках. Одевался он со вкусом, умеренно придерживаясь моды.

Оказавшись наконец с глазу на глаз с Недой, Леге поспешил сообщить ей о приезде своей матери.

— Вы могли бы меня предупредить, Леандр! Приглашаете мать, а я ничего не знаю, — произнесла она обиженно.

— Но я ее не приглашал, клянусь вам!

Неда резко повернулась в своем кресле, и под натянувшейся зеленой туникой обрисовались ее бедра.

— Вы, кажется, мне не верите, Неда, — промолвил он, деликатно отведя взгляд от ее колен, и посмотрел ей в глаза.