Путь к смерти. Жить до конца - [7]

Запели первые птицы. Прекрасно. Пожалуй, лягу и послушаю».

На другой день она записала: «Вчера я долго размышляла, хватит ли у меня смелости убить себя, если впереди такое неопределенное будущее. И конечно, ничего не решила».

На десятый день вечером хирург сообщил Джейн плохую новость — опухоль злокачественная. Ее худшие опасения подтвердились. Розмари собиралась идти домой, но палатная медсестра вернула ее и разрешила не придерживаться сегодня правил посещения. Матери удалось успокоить дочь. Она оставалась с ней, пока Джейн не пришла в себя. Снотворное помогло больной пережить ночь.

Джейн записала: «Не знаю, как реагировать. Внешне я очень спокойна и держусь как философ. Известно, что многие навсегда излечиваются от рака. Но многие умирают».

А на другой день она писала: «Страшнее всего ночью. Сейчас мне так плохо… Жду, когда принесут снотворное — боюсь ночных кошмаров».

Как-то Розмари поливала цветы и добавляла воды в вазы, стоявшие на длинном подоконнике около кровати Джейн. Она обрывала увядшие цветы, когда Джейн сказала:

— Между прочим, мам, я узнала, какой у меня вид рака. Это — меланома.

Рука Розмари замерла.

Меланома. Слово что-то напомнило. Однажды кто-то сказал ей:

— Меланома может за неделю сожрать вам ногу.

Тогда эти слова ничего для нее не значили. Розмари узнала, что меланома смертельна, быстро прогрессирует и трудно излечивается. Но смертельный исход не фатален, не неизбежен. И жестокие боли вызывает меланома, но не всегда.

Розмари позвонила через Атлантику Ричарду и Виктору. В Бостоне Ричард позвонил Джоан на работу. В ее семье болели этой ужасной болезнью.

— Джоан, это меланома, — сказал Ричард и, положив трубку, зарыдал.

Розмари обещала сказать Джейн правду, но медлила. Всю правду сказать было очень трудно. Момент, когда приходится сообщать плохие вести, всегда как-то оттягивают, да к тому же врачи говорили о болезни Джейн по-разному. Каждый новый диагноз усиливал сомнения и неопределенность. Словно пришел в суд и ждешь смертного приговора, а судья все медлит, не желая брать на себя ответственность.

Мы пытались втайне от Джейн получить определенный ответ: что же ее ждет, но безуспешно. Ричард уверял, что в Америке для лечения Джейн есть самые новейшие средства. Виктор стал настойчиво и обстоятельно разузнавать, какое лечение сможет получить дочь в американских больницах. Но Джейн желала быть со своими друзьями, не хотела покидать Англию и просилась домой.

Через несколько дней ее выписали и направили для дальнейших исследований в другую лондонскую больницу. В тот вечер, когда Джейн вернулась домой, из Бостона позвонил Ричард и спросил, знает ли она об опасности.

— Она знает, что это серьезно, — осторожно отвечала Розмари, ведь Джейн могла ее услышать.

— Но понимает ли она, насколько это серьезно?

Розмари заговорила еще тише, но не настолько, чтобы Джейн подумала, будто мать не хочет, чтобы она слышала разговор.

— Я не знаю. — Ответ прозвучал немного двусмысленно, но иначе она не могла.

— Ты сказала ей, что смертельный исход очень вероятен? — выпалил Ричард.

— Не совсем…

— Ей надо сказать, — настаивал сын. — Она этого хочет. — Голос его звучал настойчиво, твердо. — Может, мне сказать?

— Нет.

«Только не теперь», — подумала Розмари, но сказала лишь:

— Джейн вернулась из больницы, но еще слишком слаба и подойти к телефону не может.

Ричард, видимо, понял намек матери, что сейчас не время сообщать ей такое. Джейн очень ослабела, но выглядела оживленной. Пусть хоть недолго насладится жизнью. Черт с ним, с будущим. В конце концов, успокаивала себя Розмари, доктора, с которыми консультировались Ричард и Виктор, даже не видели Джейн, а лечившие ее врачи о смерти не упоминают. Когда Ричард позвонил снова, он говорил с сестрой о постороннем.

Всем мы говорили, что не теряем надежды. Друзья Розмари всячески старались подбадривать Джейн, но все же порой мать чувствовала себя очень одинокой — Виктор и Ричард не могли пока вырваться и приехать.

За несколько дней до возвращения Джейн из больницы позвонила Тереза и спросила совсем просто:

— Хотите, я приеду? — Она была самой способной из тех, кого Розмари обучала искусству керамики, относилась к ней, как дочь, а к Джейн — как к сестре. Тереза основала в Америке собственное дело. Ее помощь очень требовалась, но Розмари постеснялась просить ученицу бросить мужа, работу и приехать.

— Нет, право, не надо, я справлюсь сама.

Но когда Тереза повесила трубку, Розмари захотелось крикнуть: «Пожалуйста, приезжай!» Она очень нуждалась в помощнице, свободной от других дел, которая разделила бы с ней бремя забот о дочери.

Снова зазвонил телефон. Розмари неохотно сняла трубку, содрогаясь при мысли, что опять звонят родные и будут настаивать, чтобы Джейн перевезли для лечения в Америку.

— Розмари? Это я, Тереза. Вылетаю в среду. Не трудись меня встречать, я доберусь сама…

Глава 2

Приезд Терезы оживил жизнь в доме. Она привезла специальные рецепты особенно питательных блюд, которые могли укрепить силы ее подруги, серьезно подорванные тремя неделями пребывания в больнице, где не давали вегетарианских блюд. Джейн с неудовольствием рассказывала, как ее кормили: