Путь к рейхстагу - [56]
Более месяца я ездил по Уралу: из района в район, с завода на завод. В конце командировки в обкоме партии попросил разрешения на пять дней съездить в деревню Талицу. Здесь так же, как на заводах, увидел самоотверженный труд своих земляков. Работали женщины на тракторах и комбайнах. Работали старики и дети...
- Все мы отдали фронту. Сами едим картошку и ту недосыта, - говорили они, когда у меня с ними заходил разговор по душам. - Но это бы ничего, продолжали колхозники, - горе людское в другом... Мало вернется домой... единицы, почти в каждом доме похоронки. Вот в чем беда.
Я бродил по окрестностям деревни и любовался природой. За околицей стеной стояли вековые сосны, высокие стволы деревьев прямые, как свечки. Влево от бора в трех километрах блестело Таушканское озеро, противоположный берег его почти не виден. Справа тянулись знаменитые талицкие заливные луга. В противоположной стороне простирались поля, поспевала рожь. Глядя на неописуемую красоту и богатство, думал.
- Нет, господа "мировые завоеватели", вам этого мы никогда не отдадим!
В конце августа кончилась моя командировка. Попрощался с родными, друзьями и со своим Уралом, уехал к месту службы, в Германию.
3-я ударная армия стояла на демаркационной линии с англичанами. Штаб армии на реке Эльбе, в городе Магдебурге. 150-я стрелковая Идрицко-Берлинская ордена Кутузова II степени дивизия находилась в районе города Аранзее.
Вскоре меня перевели в 469-й стрелковый полк. Здесь я встретил артиллеристов, с которыми участвовал в боях на высоте "Заозерной", капитана Николая Фоменко и лейтенанта Ивана Клочкова. На груди у обоих Золотые Звезды Героев Советского Союза. Зашел в штаб, представился командиру полка полковнику Мочалову. Его я знал по боям в Шнайдемюле и Померании.
В войсках я служил более года - до декабря 1946 года. Батальон был моим старым знакомым - я им командовал в сорок четвертом - в Латвии. Ветеранов почти не осталось. Из тридцати двух офицеров уцелело трое: капитан Чепелев - начальник штаба, капитан Лебедев - командир пулеметной роты и старший лейтенант Жидель - командир санитарного взвода. Штаб батальона стоял в небольшой деревушке, а штаб полка - в сорока километрах от нее. Служба на демаркационной линии мне показалась однообразной.
Аккуратная, чистенькая деревенька, дома под красной черепичной крышей, все похожи один на другой. Угрюмые, скучные. Заедешь в лес - сучки подобраны, никаких кустов и полян, весь лес как бы подмели хорошей метлой. Негде полежать, даже посидеть - один песок. Заедешь в деревню, на улицах кое-где увидишь молчаливого немца. Идет не торопясь. Вид деловой. Даже детворы не видно... Деревня пуста. Непривычна такая картина русскому человеку.
Тут невольно вспомнил свою Талицу: все люди куда-то спешат, чем-то заняты... Бегают, хоть и неважно одетые, но с веселым криком толпы мальчишек. Мчатся они по улице, поднимают пыль. Или тут же, на улице, начинают играть в чехарду.
А лес? Не то что в Германии. Наш лес и пахнет-то по-другому. Поляны что пушистый ковер! Полевые цветы - просто захватывает дух. Да, это моя Россия! С каждым днем я все больше и больше по ней скучал.
В августе 1946 года меня неожиданно вызвали в отдел кадров Группы советских войск в Германии. Полковник Суворов, работник отдела кадров, направил меня на медицинскую комиссию для поступления в Академию имени Фрунзе. Комиссия меня "забраковала" - по состоянию здоровья. Вернулся в батальон. Написал рапорт, демобилизовался. Новый, 1947 год встречал на Урале.
Нахожусь в отставке более двадцати лет, но отставка не отдых, как в молодости думалось мне. Считал, что человек в отставке лежит на диване и читает газеты. Вечером играет в домино и смотрит телевизор. На самом деле отставники моего поколения, которые прошли суровые испытания Великой Отечественной войны и имеют огромный жизненный опыт, это в первую очередь активные работники идеологического фронта. Они ведут военно-патриотическую работу с молодежью, воспитывая ее в духе беззаветной любви к своей социалистической Родине. Я тоже принимаю участие в этой работе. А началось с того, что в Свердловской областной организации общества "Знание" мне предложили прочитать несколько лекций. Выступал я в молодежных общежитиях, в цехах заводов и фабрик во время обеденных перерывов. Рассказывал о штурме рейхстага, других событиях военной поры. Постепенно входил в тонкости лекторской работы. Было приятно, что слушатели смотрят на меня, а не на часы. Это воодушевляло.
Вскоре доверили выступать в клубах и дворцах культуры. Помню Дворец культуры Нижнетагильского вагоностроительного завода. Зал на 1200 человек заполнен до отказа, даже в проходах поставили дополнительные стулья. Говорил о том, как четыре года шли к Победе. Полтора часа прошли быстро. В зале тишина. А когда закончил выступление, раздался гром аплодисментов. Я в то время был самым счастливым человеком. Хотелось работать и работать. У меня возникла потребность встречаться и говорить с людьми. По поручению Свердловского общества "Знание" побывал в каждом районе области. Затем меня командировали в другие города страны. Выступал в Хабаровском крае, в Бресте, в Коми АССР и Грузии. Объездил Северный и Южный Урал, Одесскую и Харьковскую области. Минск, Пенза и Краснодарский край, потом Москва и Подмосковье... Пятнадцать лет работы по путевкам общества "Знание".
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.