Путь к рейхстагу - [15]
- Что так рассматриваешь? Побудешь на моем месте, сам таким станешь.
Но позже он все-таки разговорился, и я узнал кое-какие подробности. Раньше мой "хозяин" командовал взводам ротных 50-миллиметровых минометов (сдавший участок обороны на фронте назывался "хозяином", а принимавший "покупателем"). Его воинское звание - старшина. Командир роты неделю тому назад был убит, взводных тоже давно не стало. В роте вместе со старшиной осталось девять человек. Наступали в составе батальона на высоту 167,4 восемь суток и не могли взять. Я попросил "хозяина" показать мне ротный участок. По фронту он имел метров триста, оборудован траншеями полного профиля. Но они были пусты - некому стоять в ячейках.
- Вот она, высота проклятая! Смотри, капитан, изучай, завтра, очевидно, наступать будешь, - с ожесточенностью сказал старшина.
Я решил смягчить его, высказав предположение:
- Потери у врага, очевидно, не меньшие.
В ночь на 20 декабря заняли траншеи перед высотой. На 21-е намечалось наступление. Весь день прошел в напряженной работе. С утра вызвал комбат, у .него собрались все командиры рот. Пришли артиллерийские и танковые командиры. Рассматривали высоту, как говорится, на местности, потом согласовали вопросы взаимодействия. Уточняли, утрясали, увязывали все до мельчайшей подробности.
Майор Аристов отдал приказ. Моя первая стрелковая рота с ротой танков Т-34, с батареей 76-миллиметровых пушек при поддержке батареи дивизионной артиллерии должна была наступать на правом фланге батальона с западных скатов безымянной высоты. Левее шла вторая рота капитана Аникина.
Утро 21 декабря 1943 года. Тихо. По всей линии исходных позиций полка взметнулись зеленые ракеты - сигнал артиллерийской подготовки.
Высоту закрыли дым разрывов и фонтаны земли. Противник словно ожидал этого. После первых же выстрелов фашисты открыли ответный огонь по нашим позициям. Все перемешалось. Гул. Гром. Лязг и визг.
Через 30 минут ожесточенного огня взвиваются красные ракеты - сигнал атаки. Выскакиваю из траншеи. На какой-то миг - в полный рост, даже приподнимаюсь на носках, (поднимаю вверх правую руку с пистолетом, крепко сжимаю рукоятку, делаю пол-оборота налево и подаю команду, до предела напрягая голос:
- Рота... За Родину... За мной - вперед!
Сто человек как один в одно мгновение устремились к высоте. Многие меня обгоняют, кто-то упал...
- Комму-ни-сты! - слышу голос лейтенанта Трофимова, заместителя по политической части, - за мно-ой!
- Ком-со-моль-цы... вперед! - крикнул сержант Фетисов, комсорг роты.
И вот уже скаты высоты. Карабкаемся вверх. Скаты крутые. Дыхание от быстрого бега перехватило. Колет в легких, из-под шапки по лицу ручьями бежит пот. "Ну, родные, - мысленно обращаюсь я к бойцам роты, - осталось немного. Вот траншеи врага, до них каких-то 30-40 метров! Ну..."
В это время десятка два фашистов до пояса поднялись над бруствером, и в нас густо полетели гранаты.
Рота скатилась к подножию высоты. В этот день мы еще три раза поднимались в атаку. И трижды откатывались.
Наступал вечер. Стрельба слабела с обеих сторон. В сумерках высота 167,4 выглядела темной, почти черной. В лощине, в 100-150 метрах перед линией немецкой обороны, лежали в воронках по два-три бойца.
Да, высота, действительно, оказалась проклятой...
Фашисты изредка освещают местность ракетами, ведут огонь разрывными и трассирующими пулями. Переползая от воронки к воронке, я пробираюсь вдоль линии взводов. Хочу выяснить потери, поговорить со своими людьми, поставить им задачу. Возвращался с тяжелой мыслью: потери большие. Находил успокоение только в одном - настроение у людей боевое.
Мой НП располагался в большой воронке от фугасного снаряда. Воронка была настолько глубокой, что на ее дне выступала вода. Батальонные связисты восстановили телефонную связь. Зазуммерил телефонный аппарат. Беру трубку. Слышу голос комбата:
- Неустроев, оставь кого-нибудь за себя, а сам немедленно ко мне!
Оставил командовать ротой старшину Олефира.Мой связной, или, как называли "а фронте, ординарец, Гриша Осинцев был убит, и я взял с собой первого попавшегося бойца. Им оказался восемнадцатилетний паренек Вася Суханов.
Где ползком, где перебежками добрались до наблюдательного пункта батальона. Первый вопрос майора Аристова был очень прост:
- Сколько людей?
- Тридцать четыре, товарищ майор, - ответил я.
Евстафий Михайлович помолчал минуту, затем посмотрел куда-то в потолок своего блиндажа, как бы в раздумье сказал:
- Командир полка приказал из трех стрелковых рот сделать одну. Капитан Михаил Иванович Аникин убит.
В блиндаже стало тихо, настолько тихо, что было слышно, как горел телефонный провод, которым освещался блиндаж.
- Прямое попадание, - выдавил комбат. - От Аникина старшина Дайнега нашел только одну планшетку...
Да, потери были значительные. Погиб и Жора Рожков.
Я вышел из блиндажа, мне страшно хотелось пить, хотелось залить огонь холодной водой, водкой, чем угодно. Воды не было, водки тем более, решил наглотаться снегу. Но и его вокруг блиндажа тоже не оказалось. Снег взрывными волнами снесло в лощину. Спустился туда. Вместо снега увидел сугробы сажи, перемешанной осколками мин и снарядов.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.