Путь к океану - [5]

Опасения Геннадия Ивановича оправдались. Меншиков вовсе не был расположен поддерживать "авантюрные" начинания капитан-лейтенанта.

Отрапортовав, как обстоит дело с постройкой транспорта ("Байкал" строился в Гельсингфорсе, на верфи Бергстрема и Сулемана), Невельской передал вкратце свой разговор с Муравьевым и попросил разрешения употребить вверенный ему транспорт на исследование устья Амура и лимана, а также на опись юго-западного берега Охотского моря, который еще не исследован и на картах отмечается точками. Меншиков очень сухо выслушал просьбу Невельского.

— Нет, — отвечал он, — это бесполезная затея. Транспорт еще строится, он выйдет в море поздней осенью, и дай бог, чтобы вы успели прийти в Петропавловск к концу навигации 1849 года. На весь рейс определена сумма из расчета плавания не более года. Следовательно, для задуманного предприятия у вас не будет ни времени, ни средств. А кроме того, ваши исследования не принесут никакой пользы. В недоступности Амура убежден сам государь. Нечего и думать о том, что невозможно, господин капитан-лейтенант, а следует стараться получше выполнить свое прямое дело — снабдить сибирские порты. Честь имею — и Меншиков, слегка кивнув головою, окончил аудиенцию.

Невельской вышел из адмиралтейства огорченный, но он и не думал отказываться от начатого дела.

Перед ним были два препятствия — время и деньги. А вернее сказать одно вытекало из другого. Если транспорт придет в Петропавловск не осенью, а весною, то все лето будет в распоряжении капитана. Тогда можно на те же средства, которые отпущены для плавания от Кронштадта до Камчатки, исследовать Амур и юго-западное побережье Охотского моря. Транспорт был заложен в январе 1848 года, и трудно было надеяться, что постройка его закончится ранее сентября. Но Невельского осенила счастливая идея. "Байкал" строится в Гельсингфорсе, владельцы верфи — финны. Меншиков генерал-губернатор Финляндии. Отлично! И Геннадий Иванович решился на хитрость, совершенно, впрочем, невинного свойства. При встрече с судостроителями Невельской сказал им, что светлейший князь был бы очень рад, если бы транспорт спустили к началу июля. Бергстрем и Сулеман счастливы были исполнить желание его светлости.

Невельской воспрянул духом. Оставив в Гельсингфорсе помощника своего, будущего старшего офицера "Байкала" лейтенанта Козакевича, Невельской стал хлопотать, чтобы груз для транспорта был доставлен в Кронштадт вовремя и надлежащим образом упакованный.

Надо сказать, что отправка транспорта с товарами на Камчатку составляла очень существенную статью доходов для причастных к этому делу интендантских чиновников. Обычно на судах коммерческого флота груз в целях более надежной доставки принимался упакованным и запломбированным по количеству мест. Чиновники же сдавали грузы по мере, весу и счету, в зависимости от рода грузов.

Кроме того, груз составлялся обычно из забракованных вещей, хранившихся в магазинах в так называемых "охотских кучках". К месту назначения он прибывал большей частью в совершенно непригодном виде.

Чиновники обычно отписывались, ссылаясь на разные морские случайности — плохую укладку, тесноту, перемену климата, взваливали вину на капитана и выходили из воды сухими и с большим барышом.

Материалы для погрузки доставлялись в разное время и не в надлежащей последовательности, что значительно оттягивало сроки отплытия судна.

Невельскому предстояло столкнуться с этими дрязгами и проволочками. Положение еще осложнялось тем, что обычно транспорты, отправлявшиеся до него, были гораздо вместительнее, а Невельскому на его небольшое судно груза следовало взять больше, чем обычно. Тщательно проверив в магазинах назначенный к отправке груз, Невельской убедился, что при существующем способе упаковки он не поместит и половины его. Осмотрев же на складах интендантства "охотские кучки", Невельской возмутился:

— Да отдаете ли вы себе отчет в том, что делаете, отсылая такие материалы на Камчатку и в Охотск? — спрашивал он сопровождавшего интенданта. — Ведь вы обрекаете тамошние гарнизоны на бедствия и болезни, поймите это!

Но интендант ничуть не был огорчен судьбою дальневосточных гарнизонов.

— Напрасно горячитесь, господин капитан-лейтенант, — отвечал он Невельскому. — Не нами заведено все это. Так делали спокон веку. Возили такие товары туда прежде, повезете и вы. Ведь не я, сударь, отправляю. Тут все свидетельствовано комиссией.

Но Невельской не признавал отступлений и компромиссов. Он обратился к интенданту рангом выше, — результат был тот же.

Капитан кипел гневом. Захватив с собой образчики — расползающийся в пальцах холст, гнилую кожу и т. п., он отправился к генерал-интенданту Васильеву. Объяснив ему, что на транспорт, из-за малых его размеров, невозможно будет поместить нужное количество груза при существующих правилах упаковки, он рассказал также и об отвратительном качестве материалов, показав образцы.

Васильев сочувственно кивал головой, возмущался вместе с Невельским и, в конце концов, предложил изложить все претензии в письменном виде. Невельской сделал это, не откладывая в долгий ящик, и Васильев отправил бумагу на рассмотрение… чиновников, с которыми спорил Невельской. Немало потрудились интенданты, составляя ответ. Получилась целая диссертация, изучив которую Васильев развел руками и сказал, что сочувствует, но ничего поделать не может.