Путь к Океану - [3]

— Да не ссы в трусы, отмажу, ты просто им покурить не дал, вот и разозлил, — улыбнулся друг.

— Валяй тогда историю о том, как ты в 17 лет в Атлантику попал.

— Молча, из Луанды, — он явно решил поиздеваться.

— Хватит писдеть, старый анархист!

— Лады, слушайте.

После бурсы я получил направление на СРТМк «Хеви Метал», который стоял в межрейсовом ремонте на рейде Луанды, столицы Анголы. Туда мы летели из Шереметьево на Ил-62. Прикинь, стоим в аэропорту оба такие важные, разодетые в костюмы, деньги, дураки, сдали, вплоть до червонцев красных, как нам помполит велел, и тут вся команда вываливается в шортах и майках и усирается над нами:

«Вы же там сваритесь, идиоты, мля! А деньги накер сдали?» — «Так помпа же велел». «Вот и будете смотреть в посадочном зале, как мы пиво жрём. Ладно, салаги, не ссыте, и вам достанется».

Проходим досмотр, а там духи-солдатики сидят, бедолаги, с нас куеют — «Ребят, а служить когда?» — «У нас своя служба — рыбу Родине добывать», — гордо заявляет напарник, и проходит досмотр. Конечно же, мы и бабло заныкали, и пиво попили перед посадкой, и «Казбека» прикупили. В самолёте я снова выпал — после взлёта ремни отстегнули, и мужики закуривают: «Курите, пацаны, лететь долго — часов двенадцать». А стюардессы начали носить по рядам, вы прикиньте, братва, — коньяк с вином и лёгкие закуски! «Горячее будет после Будапешта, через два часа».

В Будапеште недолго посидели в порту, то ли экипаж меняли, то ли топливо добирали. Познакомились с негром, везущим жену-хохлушку «Родину показать». Ребёнок в коляске, беленький. «Ты что, дура, творишь, там же война!» — «Люблю его, — говорит, — а он воевать захотел за свою страну». — «Ну, тогда счастья вам». До Луанды часов восемь летели, два раза кормили — супчик какой-то, курочка с пюре, красная икра, ну и коньяк, конечно. Всё вкусное, обалдеть, да и наелись от пуза. «Пристегните ремни, наш самолёт совершает посадку.» — «Мля, — думаю, — мне и здесь некуёво было». Кореш приуныл — увиденное из люмика на подлёте ему тоже явно не понравилось — земля, докрасна выжженная солнцем, и спичечные коробки лачуг — всего говна с высоты видно не было.

Только вышли на трап — наши фильдиперсовые костюмчики насквозь потом пропитались, аж вода с них текла. Пока автобус ждали, чумазая детвора у нас клянчила всё, вплоть до НЗ — сухарей и банок воды для спасательных плотиков. Прикололись с туземцем, что, мол, не работаешь? А накер мне (по-русски) работать — нарву на пальме бананов, нажрусь, и ёпнусь пузом кверху под той же пальмой. Что пьют, спросить не успели, «автобус» подошёл — картонная коробка без окон и дверец, непонятно, как передвигающаяся. Загрузились и двинулись с горем пополам в порт. А по дороге, прикиньте, кучи говна никем не убирались до такой степени, что водила их объезжал. Везде бардак и разруха, только у зданий типа офисов или банков порядок и чистота.

Наконец, мы в порту. Смотрю, строп с мылом развалился, нигеры как кинутся карманы и пазухи набивать! Крановой орёт, а им покеру. Потом уже мне объяснили, что там за кусок мыла любая баба даст. Всё, приехали. «Пацаны, взрывов не пугайтесь, это наши водолазы диверсантов ночью отпугивают, чтобы мину не прилепили». Какой там, определились по каютам и вырубились до утра. А утром, когда отходили, сука-боцман меня в форпик загнал, в самый нос, резиновые сапоги перебирать. Вонище, да ещё качка, думаю: «Когда же блевать начну?» Чувствую, жрать хочу всё сильнее, еле до обеда дотянул. А мужики хохочут: — «Двойной борщ бери, — это тоже от морской болезни — одни блюют, другие обжираются».

— Вот так, пацаны, я и попал в Атлантику, — ухмыляется Декс.

— Всё-таки ты слукавил, просили же другую историю?

— Устал я, пива налей, да пошли курнём. Жалко пацанов наших, которые месяцами гнили там на кичах в 90-х…

Ты помнишь, как все начиналось…

Дальше рассказывает Декс:

— Два друга с Поволжья вдруг объявили десятому классу, что станут моряками. Один из них, по прозвищу Бург, имевшим некоторый авторитет среди учителем и учеников, бил себя в грудь и говорил, что, кровь из носу, станет капитаном загранплавания. Ему дружно поддакивали, имея в душе, что «выше куя не прыгнешь, старше боцмана тебе не бывать». Другой или просто искал приключений и свободы от родителей, или убегал от местного уголовного розыска, потому что успел наворотить немало дел. У него была кличка Лом. Был ещё и третий, влюбившийся в море, предпочитающий читать Купера, Стивенсона, Верна и прочие «пиратские» книги вместо школьной мудистики. Он с детства строил модели парусников, слушал Высоцкого, пропадал с удочкой на речке вместо занятий в школе, и мечтал просто ходить в море, покуй кем, лишь бы быть мореманом. Как вы уже поняли, это был я, единственный из троих побывавший на Чёрном море, в которое нырнул пятилетним писюном и с ходу поплыл.

Нас ничего не связывало, но лучшего друга Ромку загнали под конвоем в университет, тогда я решил примкнуть к пацанам, как раз в тот момент, когда вездесущий Лом притащил рекламную бумажку с тусклым чёрно-белым текстом, в которой говорилось о наборе без экзаменов для обучения на матросов-мотористов, а главное, о практике на рыболовецких судах загранплавания. Принимались закончившие десятилетку. Все мы прекрасно понимали, что в высшее инженерное училище и мореходную школу, находившиеся в том же городе, нам не попасть из-за школьного расписдяйства. А здесь — полгода, и загранка! Это решило всё. А для Лома ещё и кубанская трава, ха-ха-ха!