Путь к характеру - [73]

Любовь пробуждает поэтический темперамент. Первый Адам стремится жить, руководствуясь утилитарным расчетом: максимум приятных впечатлений, защита от боли и уязвимости, сохранение контроля. Он призывает идти по жизни замкнутой на себе единицей, хладнокровно взвешивая риски и выгоды и заботясь о своих интересах. Он мыслит стратегически и оценивает затраты и выгоды. Это начало побуждает нас держать мир на расстоянии вытянутой руки. Но полюбить значит потерять рассудок, непрерывно испытывать сотни маленьких эмоций, прежде незнакомых именно в таком виде, словно впервые открывать другую сторону жизни: бурю восхищения, надежды, сомнения, ожидания, страх, наслаждение, ревность, обиду и так далее, и так далее.

Любовь не выбирают, ей подчиняются. Любовь требует сдаться в плен необъяснимой силе, не считаясь с потерями. Она призывает отказаться от условного мышления и в полной мере излить свои чувства, а не отмерять их по чайной ложке. По метафоре Стендаля, восприятие влюбленного подвергается «кристаллизации»: любимый человек становится драгоценностью, сверкающей всеми гранями совершенства. Для влюбленного объект его страсти наделен очарованием, которое невидимо другим. Памятные места, где любовь впервые расцвела, обретают священный смысл, не доступный никому другому. Дни, когда влюбленные обменялись первыми словами и первыми поцелуями, превращаются в святые дни. Их чувства невозможно выразить прозой — лишь музыкой и стихами, взглядами и прикосновениями. Влюбленные обмениваются настолько глупыми и возбужденными фразами, что их приходится держать в тайне, потому что они могут показаться безумием, если будут произнесены среди друзей при свете дня.

Мы влюбляемся не в того, кто был бы нам наиболее полезен, — не в самого богатого или самого популярного человека, не с самыми лучшими связями и не с самыми лучшими перспективами в карьере. Второй Адам выбирает нам человека, руководствуясь лишь внутренней гармонией, вдохновением, радостью и душевным подъемом, потому что этот мужчина или эта женщина таковы, каковы они есть. Более того, любовь не ищет кратчайший, разумный, верный путь; по какой-то безумной причине ее укрепляют преграды и она редко достигает своей цели благоразумием. Возможно, вам уже доводилось пытаться предупредить влюбленных, что им не стоит жениться, потому что их союз не будет счастливым. Но увлеченные друг другом люди не видят того, что видят другие, и даже если бы они могли, то вряд ли свернули бы со своего пути, потому что для них лучше быть несчастными вместе, чем счастливыми порознь. Они влюблены, а не покупают акции, и их решениями руководит поэтический темперамент — отчасти мышление, отчасти ослепляющее чувство. Любовь — это состояние поэтической потребности; оно существует одновременно и выше, и ниже мира, где царят логика и расчет.

Любовь открывает способность к духовному осознанию — глубокому, всесильному и одновременно эфемерному состоянию. На многих в этом состоянии снисходит откровение, и они встречаются с невыразимой тайной, находящейся за пределами человеческого бытия. Любовь намекает им на истинную любовь, отрешенную от конкретного человека, но исходящую из иного мира. Эти ощущения кратковременны. Они яркие и хрупкие мистические переживания, взгляд в бесконечность, лежащую за пределами известного.

В книге My Bright Abyss («Моя сияющая бездна») поэт Кристиан Уаймен пишет:

Во всякой истинной любви — матери к ребенку, мужа к жене, друга к другу — есть избыток энергии, который всегда стремится быть в движении. Более того, он движется не просто от одного человека к другому, но сквозь них и к чему-то иному. («Я знаю только одно: чем больше он любил меня, тем больше я любил мир», — говорит лирический герой Спенсера Риса.) Вот почему мы бываем так озадачены и ошарашены этой любовью (и я говорю не только о том, когда мы влюбляемся; на самом деле я больше имею в виду другие, более долговечные, отношения): она хочет быть больше, чем есть, и она взывает к нам изнутри, чтобы мы сделали ее больше, чем она есть^{247}.

Многим людям, религиозным и не религиозным, любовь позволяет заглянуть в другой мир. Любовь расширяет серд­це, делает его более открытым и свободным. Она подобна плугу, который распахивает твердую землю, чтобы через нее могли пробиться растения. Она разбивает панцирь, который так необходим первому Адаму, и обнажает мягкую плодородную почву второго Адама. Мы постоянно становимся свидетелями того, как одна любовь ведет к другой, как она увеличивает нашу способность любить.

Самоконтроль как мышца. Если в течение дня нам часто приходится прибегать к самоконтролю, мы устаем и к вечеру уже не можем использовать его в полной мере. С любовью все наоборот: чем больше мы любим, тем больше способны любить. Отец или мать любят первого ребенка не меньше, чем второго и третьего. Человек, любящий свой город, не начинает меньше любить свою страну. Любви не становится меньше, ее становится больше.

Любовь делает человека мягче. Скорее всего, каждый из вас встречал холодных и отгородившихся от жизни людей, которые оставались такими до тех пор, пока не полюбили. Нежность и ранимость, которые принесла с собой любовь, заставили их измениться. О таких людях, как правило, говорят, что они сияют от любви, что они сбросили панцирь и обнажили живую плоть. Это пугает их, делает уязвимыми, но в то же время они становятся добрее и начинают воспринимать жизнь как дар. «Чем я щедрей дарю любовь, любовь тем бесконечней», — писал Шекспир, непререкаемый авторитет в сердечных делах.