Путь к Граалю - [13]
Парцифаль растоптан. Кундри камня на камне не оставила от его, казалось бы, заслуженной гордости: ведь чем гордиться, если своими поступками ты принес столько боли и горя, пусть даже сам того не ведая? Парцифаль совершенно искренне, как учили, искал подвигов, славы, он искал любви, но в результате лишь причинил страдание многим людям. Может быть, он не то искал? Или не так искал? Сейчас он уже не знает…
Не знает, потому что именно в этот момент в его душе пробуждается новое, доселе незнакомое, но столь целительное чувство: Парцифалю становится невыносимо стыдно за содеянное.
>К. Як. Фалькенштейн, Замок Грааля. 1883
Разрушены прежние устои, Парцифалю уже не нужно «радости людской», не нужно славы и уважения, не нужно сражений и подвигов. Ему больно. Больно от всего, что он услышал, но еще больнее от осознания тех страданий, которые он сам принес. И в его душе начинает звучать незнакомый тихий голос… Голос, который поведет его дальше. Внутренний голос, голос совести, голос сердца, голос Бога — у него много имен.
Немецкий философ Мартин Бубер считает, что именно в подобной ситуации, ситуации внутреннего кризиса и отчаяния, человек способен услышать этот зов, голос Бога, взывающего к человеку: «Где ты?» Он пишет, что «…человеку некуда скрыться от ока Божия; скрываясь от него, он скрывается от самого себя. Конечно, и сам он хранит в себе Нечто, ищущее его, но это Нечто наталкивается на преграды, самим же человеком и сотворенные и мешающие ему самого себя найти. Вот на эту-то ситуацию и направлен вопрос Бога. Он хочет добраться до человека, сломать его укрытия, пытаясь показать ему, куда же тот угодил, пробудить в нем великую волю вызволиться оттуда.
Все зависит лишь от того, насколько человек готов к этому вопросу. Конечно, у каждого… „затрепещет сердце“, когда Божий глас достигнет его слуха. Но его защитное устройство поможет ему справиться и с движением сердца. Ведь голос является не в „огне и землетрясении“, которые бы угрожали существованию человека; он — как „голос тонкой тишины“, и его легко заглушить.
Покуда все обстоит так, жизнь человека не станет путем. Сколь бы преуспевающим и счастливым человек ни был, какой бы властью он ни обладал и какие бы великие деяния ни совершал, в его жизни пути не будет, покуда он не отзовется на этот голос»[2].
Парцифаль отзывается, и с этого момента начинается его Путь. Путь искупления, путь к Граалю, путь к самому себе. Ему предстоит совершить еще немало подвигов, несколько раз оказаться на грани жизни и смерти, прежде чем он удостоится чести вновь лицезреть Грааль и Анфортаса и, наконец, задать тот самый вопрос. И это уже будет его вопрос. Что же изменилось в нем?
Если помните, отличительной чертой Парцифаля и его сильной стороной является верность — он всегда верен собственным убеждениям и неуклонно следует им. Правда, сами убеждения эти меняются по мере его внутреннего взросления: вначале это советы матери, потом слова мудрого старца, затем рыцарский кодекс. Долгое время у него нет собственных убеждений, и он следует чужим мнениям в той или иной форме. И так могло бы продолжаться сколько угодно, если бы в его жизни не появился Анфортас. Встреча с ним буквально переворачивает Парцифаля, пусть и не сразу у него наступает прозрение. Переворачивает, перепахивает всю его душу: он не в силах жить с осознанием того, что где-то из-за него терпит муки живой человек. Анфортас страдает и будет продолжать страдать, пока Парцифаль не станет другим.
Парцифаль прозревает, когда боль Анфортаса становится его собственной болью. Именно тогда его жизнь приобретает очень конкретный смысл: спасение Анфортаса становится этим смыслом. Не слава, не подвиги, не любовь, не Грааль. Парцифаль даже к Граалю стремится лишь потому, что его обретение позволит исцелить короля. Отныне боль за другого направляет душу рыцаря.
И даже страшно представить себе судьбу Парцифаля, представить, кем бы он стал — без встречи с Анфортасом.
