Путь к Горе Дождей - [11]

*

Маммедэйти имел лошадей. Он вспоминал, как хорошо было сознавать, что они у тебя есть, и как трудно без лошадей. И все же настал день, когда Маммедэйти сошел с лошади в последний раз. Из всех равнинных племен кайова владели наибольшим поголовьем на человека.

**

Летними днями я уходил, купаться к реке Уошито. Течение было медленное, и казалось, что теплая бурая вода стоит неподвижно. То было святое место. Там, в сплошной тени, заключенной в густых зарослях по берегам, ум мой приковывало то порхание стрекозы, то стремительный бег водомерки. Огромный же открытый край там, впереди, было просто невозможно представить. Но он лежал рядом, камнем можно было добросить. Однажды с ветки дерева я увидел свое лицо в бурой воде, но тут с берега прыгнула лягушка, и образ пропал.

VIII

Теперь у каждого близнеца было по кольцу. Бабушка-паучиха наказывала им ни за что не подбрасывать колец в небо. Но вот однажды они подбросили свои кольца высоко вверх, на самый ветер. Кольца укатились за холм, близнецы побежали следом. А спускаясь с холма, свалились в пещеру. Там жили великан с великаншей. Великан погубил уже немало людей, наполняя пещеру дымом костра так, что люди задыхались. И тут близнецы припомнили, что говорила им бабушка-паучиха: «Если случится вам попасть в пещеру, повторяйте про себя слова: "таин-мом" – "иди поверх глаз"». И только начал великан разводить костер, близнецы стали повторять слова «иди поверх глаз» – и дым собирался у них над головой. Вот великан напустил уже три большие тучи дыма, а близнецы не плачут и не задыхаются. Заметила это великанша и испугалась. «Отпусти их, – сказала она, – не то мы попадем в беду». Подхватили близнецы свои кольца и возвратились домой, к бабушке- паучихе. Она очень им обрадовалась.

*

Слово обладает собственной и особой властью. Из ничего приходит оно, обретая звук и смысл, и дает начало всему. Через слово способен человек общаться с миром на равных. И слово священно. Имя человека принадлежит только ему – он волен хранить его или отдать другому, по желанию. До недавних пор кайова избегали называть имя умершего. Поступить так было бы позорно и оскорбительно. Умершие забирают имена с собой, в иной мир.

**

Когда Ахо слышала, думала или сталкивалась с чем-то недобрым, она произносила слово «зейдл-беи» – «страшно». Одним-единственным этим словом противостояла она злу и неизвестности. Я любил, когда она произносила его, – ведь при этом она сморщивала лицо в чудной гримасе неодобрения – и прищелкивала языком. Мне кажется, то было не столько восклицанием, сколько оберегом, проекцией речи на тайну и хаос.

IX

А потом с близнецами случилось вот что: они убили огромную змею, которую нашли в типи. Когда рассказали они о содеянном бабушке, та горько заплакала. «Ведь вы убили своего дедушку», – сказала она. И промолвив так, бабушка-паучиха умерла. Близнецы завернули ее в бизонью шкуру и, положив у воды, засыпали листьями. Близнецы прожили еще долго, и кайова глубоко чтили их.

*

В другой, быть может, более древней версии предания, дикобраз, а не малиновка, становится воплощением Солнца. В той версии говорится еще, как один из близнецов вошел в воды озера и канул навсегда, а другой в конце концов разделился на десять частей «магической силы», с того момента завещав свою плоть племени кайова как святое причастие. Десять священных укладок «тали-даи» , или «магии юноши», являются наряду с Тай-ме важнейшими святынями самого истого поклонения.

**

Ребенком мой отец вместе со своей бабкой Кеадинекеа ходил к святилищу одной из укладок тали-да-и. Старуха сделала подношение в виде куска яркой материи и помолилась. Святыня пребывала в небольшом специально воздвигнутом типи; там, подвешенный на веревке с шестов, находился сам амулет. Отец знал, что тот очень силен, и один вид святыни исполнил его дивованием и благоговением. Святость таких предметов способна сообщаться людскому духу, верю я, ибо помню, как сияла она в незрячих глазах Кеадинекеа. Как-то меня взяли с собой проведать ее в старой хижине по ту сторону ручья, у Торы Дождей. В комнате было темно, а бремя лет полнило ее словно живое существо. Кеадинекеа была безволоса и слепа. Она пребывала в том странном попятном движении, какое совершают люди преклонного возраста, и кожа ее была мягкой, как у младенца. Я помню звук ее благодарного плача и подобное воде касание руки.

X

Как-то давным-давно пришла тяжкая пора. Кайова голодали – пищи не было нигде. Жил-был человек, долго слушал он плач голодных детей и отправился искать добычи. Шел он четыре дня и сильно ослаб. На четвертый вышел он к глубокому каньону. Внезапно Загремел гром и сверкнула молния. И раздался голос: «Зачем ты идешь 3а мной? Что тебе нужно?» Испугался охотник: у существа, представшего ему, были ноги оленя, а тело из перьев. Ответил он, что кайова голодают. «Возьми меня с Собой, – промолвил голос, – и я дам тебе все, что пожелаешь». С того дня Тай-ме принадлежал племени кайова.

*

Важнейший персонаж обряда Солнечной Пляски, или Кадо, – это Тай- ме. Небольшой фетиш, менее двух футов длины, в виде человеческой фигуры, наряженной в рубаху из белых перьев, с убором из одного прямо стоящего пера и подвесок из шкур горностая, с бесчисленными нитками бус вокруг шеи; сама личина, грудь и спина покрыты изображениями солнца и луны. Выполнена она из темно-зеленого камня и формой напоминает грубую человечью голову и грудь – вероятно, слегка обработанную на манер каменных фетишей племен пуэбло. Хранится Тай-ме в коробе из сыромятной кожи, на попечении потомственного хранителя и никогда, ни при каких условиях, никому не показывается, кроме как на ежегодной Солнечной Пляске, когда фетиш подвешивают на коротком вертикальном шесте, установленном в знахарском типи, ближе к западной стене. В последний раз он был показан всенародно в 1888 году. – Муни.