Путь и шествие в историю словообразования Русского языка - [30]

Таких слов немало и в нашем исследовании мы столкнёмся с ними ещё не раз. Все они являются составными из древнерусских слов, о которых наша наука либо ничего не знает, либо не хочет их видеть не только внутри слов других языков, но и в словах русского языка.

Многим поколениям специалистов русской словесности столетиями внушали, что слова русского языка состоят из каких-то бессмысленных частей и искать в них внутренний смысл — нет никакого смысла.

Таким образом, с большой долей вероятности можно предположить, что все эти суффиксы, приставки и прочая схематичность в восприятии русских слов, была сознательно использована для того, чтобы скрыть их внутренний смысл, который противоречил новой создаваемой истории. Чтобы не было очевидно, что в основе древнегреческого и латинского, лежит древнерусский язык, а большинство слов многих европейских языков произошли от древнерусских слов, имеющих в то время разнообразные формы, которые были адаптированы под местный выговор или на их основе были созданы новые слова, которые теперь считаются немецкими, французскими, английскими…

Например, из книги Л. В. Успенского «Слово о словах» я узнал, что старое слово «ВЕВЕЛЯЙ», которым в допетровской Руси называли младших стрелецких командиров, вроде наших старшин, наши языковеды считают переделанным на русский лад немецким словом «фельдвайбель», которое теперь мы произносим не очень точно: «фельдфебель».

Спрашивается, откуда это известно? Неужели немецкие инструкторы, приезжали обучать младших стрелецких командиров в войске Ивана Грозного. Кому вообще такой бред мог прийти в голову. Всем известно, что во времена Грозного отношения с западом были мягко сказать — сложными, поэтому даже купцам было трудно попасть на Русскую землю.

В слове «ВЕВЕЛЯЙ» мы явно видим русское слово «ВВЕЛЯЙ» или испорченные слова «ПОВЕЛЯЙ», «ПОВЕЛЕВАЙ». И пусть слово «ВЕВЕЛЯЙ» выглядит необычно или было неправильно прочитано в старых рукописях, что вполне возможно, но оно всё равно позволяет понять его соответствие с выше перечисленными русскими словами, которые произошли от русского слова «ВЁЛ», означающего «руководил или направлял движение».

Слово «ВЕВЕЛЯЙ» могло быть и не испорчено, а сложено из слов «вее+веляй» или «вея веляй», где слова: «ВЕЕ» или «ВЕЯ» означали «движение веления или повеления», так как в прошлом раций и телефонов не было и во время боевых действий приказы отдавались жестами или взмахами рук.

Я сомневаюсь, что у немецкого слова «фельдвайбель», есть более убедительное объяснение происхождения и, вероятнее всего, именно оно является испорченным старым русским словом «ВЕВЕЛЯЙ».

Этот пример показывает, что специалисты русской словесности плохо знают русский язык, если не видят сходство слов «ВЕВЕЛЯЙ» и «ПОВЕЛЕВАЙ», а также их родственного смысла, которые, вероятно, даже вы уважаемые читатели, не имея лингвистического образования без труда видите.

Также, в этой книге на слове «АВТОБУС» автор показывает, как специалисты языкознания устанавливают природу возникновения слов. Приведу это место в книге Л. В. Успенского без сокращения:

Как всегда, в таких случаях, для того чтобы понять историю слова, разумнее всего обратиться к истории того предмета, который оно называет, к истории человечества или народа, наименовавшего так этот предмет.

«Автобус» получил своё имя сразу же после своего создания, как только он сменил собою своего предшественника — неуклюжий конный многоместный почтовый рыдван, возивший пассажиров столетие назад. Рыдван этот именовался «о́мнибус». Омни-бус? Что же значит и из каких частей состоит это, теперь уже забытое, слово?

Тут все ясно. Слово «о́мнибус» представляет собою дательный падеж множественного числа от латинского слова «о́мнис». «Омнис» значит «весь», «о́мнибус» — «для всех», «всем».

Падеж здесь произведён по всем правилам латинской грамматики: ignis = огонь, igni-bus = огням; avis = птица, avi-bus = птицам.

Значит, это «бус» есть не что иное, как окончание дательного падежа некоторых древнеримских имён существительных и прилагательных. Только и всего.

В слове «омнибус» такое окончание было совершенно законно. Омнибус ведь был экипажем, предоставленным «всем», повозкой «общего пользования». Вот его название «omnibus» и означало «для всех», «всеобщий».

Однако тот инженер или предприниматель, который первым решился соединить автомобильный мотор с кузовом огромного омнибуса, был, вероятно, человеком изобретательным, но не языковедом, во всяком случае. Он не поинтересовался значением слова «омнибус» и, без раздумья отбросив его корень (а с корнем и смысл), спокойно присоединил окончание латинского дательного падежа к греческому местоимению. Получилось слово «автобус»; слово, которое, если судить по его составу, не значит ровно ничего или означает предмет довольно удивительный, что-то вроде «само+м» или «сам+ех» (сам+ [для вс] ех); «сам+ [вс] ем».

Но странная вещь язык! Именно это изуродованное и исковерканное слово-калека, слово чудовищный гибрид, отлично привилось во французском языке, стало сначала его полноправным гражданином, а потом поползло и в другие языки Европы.