Путь Дзэн - [61]
Ибо:
Первая вступительная группа коанов «хосин», таким образом, призвана мешать ученику и направлять его в сторону, прямо противоположную той, куда он должен стремиться. Но делается это очень тонко, так, чтобы цель была скрыта. Ведь всем известно, что природа Будды находится «внутри» человека и искать ее вовне бесполезно, так что ученика не обманешь советами съездить в Индию или почитать такую-то сутру. Поэтому ученику, напротив, велят искать природу Будды в самом себе! Более того, его поощряют искать ее со всей присущей ему энергией, не прекращая поисков ни на минуту ни днем, ни ночью — даже в часы дза-дзэн, работы или еды. В сущности, его толкают на самое дурацкое занятие: он должен не переставая крутиться вокруг себя, как собака, пытающаяся поймать собственный хвост.
Как правило, первыми идут коаны «Изначальное лицо» Хузй-нена, «У» Чжао-чжоу или «Одна рука» Хакуина. На первой встрече сандзэн роши, принимая ученика, с большой неохотой велит ему найти свое «изначальное лицо» или «выражение», т. е. свою основную природу, какой она была до того, как отец и мать зачали его. Ученику велят явиться вновь, когда он обнаружит его, и привести доказательства своего открытия. До решения коана ему строго-настрого запрещается обсуждать этот вопрос с другими учениками или обращаться к ним за помощью. В Школе Содо джикидитсу, т. е. «старший монах», вероятно, ознакомит его с основными элементами дза-дзэн, он покажет ему, как сидеть, и поддержит его в стремлении как можно скорее вернуться к роши на сандзэн и приложить все усилия к скорейшему решению коана. Итак, размышляя над проблемой своего «изначального лица», ученик будет силиться и стараться представить себе, каков он был до того, как родился, или наоборот, чем в самой сердцевине своего существа является он сейчас, какова основная реальность его существования вне рамок времени и пространства.
Вскоре он обнаруживает, что у роши нет терпения выслушивать философские или еще какие-либо словесные ответы. Роши требует, чтобы, ему «показали». Ему нужно определенно конкретное, очевидное доказательство. Тогда ученик начинает демонстрировать «образцы реальности» — камни, листья и ветви, он «выдает» крик, жест, — все, что ему приходит в голову. Но все это решительно отметается наставником, пока ученик, уже не в состоянии вообразить ничего нового, не придет в полное замешательство — и в этот-то миг он и начнет нащупывать правильный путь. Он будет «знать, что не знает».
Когда обучение начинают с коана Чжао-чжоу У, ученику предлагается выяснить, почему Чжао-чжоу ответил «У» («Нисколько!») на вопрос «обладает ли собака природой Будды». Роши требует, чтобы ему показали это «нисколько». В Китае есть поговорка «одной рукой не хлопнешь в ладоши». Отсюда коан Хакуина: «Каков звук от хлопка одной ладони?» Можно ли услышать то, что не звучит? Может ли издать звук предмет, которому не обо что хлопнуть? Можно ли добиться «знания» о своей собственной действительной природе? Что за идиотский вопрос!
Такими способами ученик постепенно доводится до сознания своей полной тупости — он чувствует себя как бы вмерзшим в огромную ледяную глыбу, где нельзя ни шевельнуться, ни подумать. Он ничего не знает, вот и все. Весь мир, и в том числе он сам, есть не что иное, как громада чистого сомнения. Все, о чем он мыслит и что видит, непостижимо, как эти «нисколько» или «хлопок одной ладони». На сандзэн он молчит, как пень. День-деньской он сидит или бродит как во сне — он сознает все, что происходит вокруг, машинально реагирует на обстоятельства, но не выходит из состояния глубокого оцепенения.
Так проходит время, но в один прекрасный момент ледяная глыба рушится и непостижимая громада мгновенно оживает. Проблема «кто он» или «что он» вдруг оказывается явным абсурдом, вопросом, бессмысленным с самого начала. Нет больше того, кто задавал себе этот вопрос и пытался найти ответ. Но в то же самое время этот ходячий абсурд может смеяться и болтать, есть, пить и бегать туда-сюда, видеть небо и землю — и все это без малейшей мысли о том, что в глубине всего лежит проблема — некий психологический узел. Этот узел исчез, потому что «ум, стремящийся узнать ум» или «я, стремящееся к контролю над я» исключены из действительности и разоблачены как абстракции, каковыми они всегда и были. А с исчезновением этого тугого узла пропало и ощущение непроницаемого ядра «эго», противостоящего всему миру.
