Путь домой - [17]

– Благодарю, – не менее издевательски отозвался Петр. – Я как-то не привык на безоружного с мечом.

– О, не волнуйтесь, в этом случае брат Федор тоже вооружится. Какое оружие вы предпочитаете?

– А как же "без пролития крови"? Или я неправ и здесь этот постулат не действует?

– Так это же не казнь, а божий суд.

– И все же, раз при нем нет оружия, то не будем терять время – я, знаете ли, тороплюсь. Приступим?

В глазах монаха, с которым Виноградову предстояло драться, мелькнуло нечто, похожее на одобрение. Одним движением он скинул рясу, под которой, как оказалось, скрывался могучий, без капли жира торс, и решительно вошел в обозначенный простой веревкой круг. Петр, не долго думая, снял перевязь с мечом, скинул куртку, благо десантный комбез его остался на корабле, рубашку, сапоги и пояс с ножом и бластером. Последнего, наверное, делать не стоило, все-таки совсем уж безоружным оставаться было чревато, ну да уж раз пошла такая пьянка…

Правила оказались до безумия простыми, человеческий мозг вообще ориентирован на стереотипы. Двое противников в одних штанах могли избивать друг друга как угодно. Запрещенным считался только намеренный удар в пах, хотя опытный боец наверняка мог провести его так, что никто бы и не понял, что это – не случайность. А дальше – бой до смерти или до невозможности продолжать сопротивление, смотря что наступит раньше. Выход из круга – поражение.

Монах и курсант стояли друг напротив друга. Оба на фоне довольно худосочных горожан выглядели внушительно – высокие, мощные, явно сильные мужчины. Монах чуть заметно улыбнулся и вежливо поклонился. Что-то этот поклон Петру напомнил, но вспоминать, что именно, времени не было. Он чисто механически ответил тем же и тут же отступил назад, уклоняясь от молниеносного удара ногой в голову. Потом от второго, третьего… Ну и все, в голове как будто щелкнуло – банальное каратэ с легким налетом местного колорита. Опасно, конечно, но не то чтобы очень – в училище им преподавали куда более жесткий и эффективный армейский рукопашный бой. Не столь красивый и эффектный, конечно, зато позволяющий расправиться с врагом быстро и навсегда. Правда, на стороне его противника наверняка был немалый опыт реальных схваток, а на стороне курсанта – лишь тренировки в спортзале, но зато он не пытался драться. Ну, не учили его драться – его учили убивать, в крайнем случае, калечить, и результат был соответствующий. Уклонившись от очередного удара, что было не так уж и сложно – реакция у него была намного лучше и движения противника казались немного замедленными – он пробил своему противнику в печень и поймал его на бросок. С трудом удержавшись от того, чтобы сломать монаху локтевой сустав, он перенаправил движение и просто вышвырнул его за пределы круга.

Вокруг все замолчали – такого финала никто не ожидал. Пожалуй, только монах понял, что случилось и чем для него должен был кончиться бой. Он спокойно встал, подвигал рукой и с удивлением посмотрел на Петра. Потом так же спокойно вновь поклонился ему и, подобрав с земли рясу, пошел прочь. Толпа расступилась перед ним – похоже, монах был местным чемпионом, и потому его поражение было сенсацией малого масштаба. Остальные монахи, те, что только что изображали судий, замерли в классической театральной немой сцене, не зная, что делать.

– Освободите ее, – спокойно сказал Виноградов, затягивая шнурки на ботинках.

– Кого? – как будто очнулся тот монах, что озвучивал условия поединка. Очевидно, случившееся стало для него шоком.

– Девушку, кого же еще. Да бегом, а не то в следующий раз никто вам просто не поверит.

Довод подействовал. Девушку на удивление быстро, курсант едва успел одеться, отвязали от столба и толкнули к Петру. Тот еле успел ее поймать – цепи с нее не сняли, хорошо хоть, изначально скованы были только руки. Правда, на ногах она почти не стояла – все-таки хорошо ее опоили. Петр одним движением забросил почти невесомое тело на плечо и сделал страшную рожу. Монахи отшатнулись, а толпа на площади моментально расступилась, давая Виноградову дорогу. В полной тишине он вышел с площади и моментально, за первым же поворотом, припустил бегом и через пару кварталов свернул в первый попавшийся переулок.

Воровато оглянувшись, он осторожно сгрузил свою вялую ношу, прислонил ее к стене и повернулся, собираясь уходить.

– Не советую, молодой человек.

Виноградов обернулся. С противоположной стороны переулка к нему неторопливо приближался тот самый боевой монах. Шел он совершенно бесшумно, и даже плотная ряса не могла скрыть кошачью плавность его движений. Подойдя к девушке, монах присел перед ней на корточки, приподнял ей веко, посмотрел, пощупал пульс на шее, зачем-то помассировал виски и тяжело вздохнул:

– Она придет в себя через пару часов и будет совершенно беспомощна, но к тому времени ее уже найдут и снова отправят на костер.

– И что? С меня, думаю, довольно того, что я ее с костра вытащил.

– Дурак ты, парень. Знаешь, в монастырской библиотеке порой встречаются очень старые книги. В одной из них мне попалась фраза: "мы в ответе за тех, кого приручаем". Имел смелость взвалить на себя эту ношу – так имей мужество нести ее до конца, иначе что же ты за мужчина?