Пустыня внемлет Богу - [99]

«Не так уж он прост, — думает про себя Яхмес, — я-то всегда знал и знаю, что вокруг Месу-Моисея, где бы он ни возникал, мгновенно воронкой заверчиваются пространства, и не она, эта воронка, втягивает его, а он становится ее стержнем и оправданием ее сути».

— …И я обвел их вокруг пальца, — ловит Яхмес выпущенную им на миг нить слов необычно разговорившегося повелителя. — А что? Мое слово: хочу — даю, хочу — беру его обратно. Да, это по-детски примитивно, но для выигрыша времени иногда гораздо действеннее, чем мудрствования государственных мужей.

Ты знаешь, я жесток, но справедлив, и в какие-то мгновения склоняюсь к тому, чтобы их отпустить. Скорее не из милосердия к ним, а из жалости к моим подданным. Но в следующий миг сердце во мне ожесточается до удушья. Ранее со мной такого не случалось. И я уверен, что это Амон-Ра, чьим наместником на земле я являюсь, который сильнее бога этих двух нудников, не позволяет мне им сдаваться.

После этой встречи властитель Кемет внезапно прерывает всякие контакты с Яхмесом, посылая к нему за необходимыми сведениями каких-то второстепенных чиновников. Яхмес воспринимает это как очередное сумасбродство властителя, который уже давно не появляется на людях. Страна напоминает какой-то безумный вертеп, в котором еще местами можно увидеть невысохшие лужи то ли крови, то ли воды кровавого цвета и, хотя горы сдохших жаб убраны, атмосфера словно бы пропитана остаточным трупным запахом. Оказывается, невозможно жить без таких ранее привычных запахов свежей воды, скошенных и растущих трав, хвои, цветов, которые погибли под слизью жабьего нашествия, хотя вокруг по-прежнему сверкают бирюзой и золотом дворцы и храмы. А тут еще нашествие вшей. На людях и скотине. Бритоголовые и безбородые египтяне в одних набедренных повязках, порой страдающие болезненной чистоплотностью и моющиеся по нескольку раз в день, не знают, куда скрыться от этих вшей, в то время как бородатые, живущие в грязи и нищете евреи явно от вшей избавлены, как и от надзирателей и производителей работ, все силы которых опять же направлены на борьбу со вшивостью. Горы кирпичей растут. Строительство приостановлено.

От ближайших помощников, мастеров осведомительского дела, Яхмес узнает, что колдуны пытались навести и вывести вшей, но это у них не получилось и все они в один голос заявили, что это от бога. Как-то правитель, будучи не в духе, пошел в свою купальню на Ниле. На дороге его невзначай, а по сути приведенные лизоблюдами из официальной охраны, оказались Моисей и Аарон. Лизоблюды эти всю дорогу чесались, со злостью и завистью поглядывая на ведомых ими, на которых никаких вшей не наблюдалось. Самое любопытное, что правитель прошел мимо них, как бы и не замечая их, а они ему кричали: «Отпусти народ мой, не то Бог наш пошлет на страну твою песьих мух, на тебя, на весь народ твой, на всю твою землю. А в низине их не будет, и это — знак нашего Бога, отделяющего свой народ от твоего».

Между тем слухи по всей земле Кемет множатся бессчетно, как те же вши и песьи мухи. Говорят о грехах народа и наказании богов, о каких-то рогатых дьяволах из евреев, с которыми ночи напролет во сне и наяву сражается отец народа, властитель земли и неба, и благодаря этому все пока живы, хотя и страдают от всяких бедствий, но все же земля не раскололась и солнце не упало с неба. Знающие знающих, которые знают некоторых слуг отца народа, слышали от них о каких-то двух бородачах, естественно евреях, которые время от времени оказываются, непонятно как, на пути повелителя, препираются с ним, размахивают руками и палкой, которая, как ни странно, у них одна на двоих, и повелитель, как всегда устрашающе грозный, все же выглядит несколько обескураженным.

Всю страну словно вышибло начисто из нормальной колеи жизни. День не день, ночь не ночь — сплошная чесотка. Масса народу сидит в водах Нила вместе со своим скотом, ибо воды как-то смывают вшей, хотя тучи песьих мух пляшут над ними.

Чутье, редко обманывающее Яхмеса, подсказывает ему, что повелитель, привыкший управлять угрозами и казнями, несколько потерял чувство реальности, пустил дело на самотек, только и прислушиваясь к непривычному для него самого ожесточению своего сердца в надежде получить более ясный знак от Амона-Ра, как ему, наместнику бога на земле, действовать.

Само безумие происходящего диктует властителю невероятные поступки. Неожиданно он созывает жрецов и мудрецов чуть ли не на научное совещание в собственной купальне на Ниле, где все, сидя по шею в воде, под натянутым полотном, вокруг которого опахальщики на лодках отгоняют тучи песьих мух, обсуждают поднятую повелителем тему: как это и почему народ Кемет, осененный высочайшей мудростью богов, позволивших ему сотворить великие пирамиды и великолепные высотные дворцы и храмы, потрясающие не только все народы земли, но и само небо, высекать в камне священные письмена, называемые в благоговении северными народами иероглифами, не в силах справиться с варварским богом этого народца, только и умеющего, что лепить кирпичи и прозябать в рабстве, с богом, вероятно, властвующим над мерзкими силами природы — жабами, вшами, мухами, болезнями, которых никакая армия победить не может? Яхмес уверен, что правитель понимает всю нелепость такого совещания, которое лишь свидетельствует о явном его замешательстве.