Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2 - [51]

— Н-нуу, это… в-во-первых, мы не вст-тречаемся.

— Вы не тыкались друг в друга[12]?! Я вовсе не об этом спрашивала! Как эротично…

— Что за избитая игра слов! Все не так!

— Я тебе больше не верю! Я в шоке, что ты можешь говорить такое при Отонаси-сан! И это несмотря на то, что вы зовете друг друга по имени!

Из-за поднятого нами шума на нас обратились взгляды со всех сторон — все-таки мы были в больнице. Но даже медсестры не решались подойти к нам — лишь следили с почтительного расстояния. …Пожалуйста, кто-нибудь, подойдите и отругайте нас!

Коконе сделала глубокий вдох и с серьезным лицом повернулась к Марии.

— …А у тебя с ним разве нет проблем? Почему ты остаешься такой спокойной, ведь Кадзу-кун мне признался?

— Мм… Это…

В ответ на слова Коконе Мария скрестила руки на груди. Затем кинула на меня быстрый взгляд, и уголки ее губ чуть изогнулись. …У меня плохое предчувствие.

— Беспокойство из-за его признания Кирино. Нет никакого беспокойства, разумеется.

— …Но почему?

– П о т о м у ч т о и м е н н о я з а с т а в и л а е г о э т о с д е л а т ь.

Все в шоке. Включая меня, конечно.

Эммм, что Мария только что ляпнула?

— …Чего? Отонаси-сан уговорила Кадзу-куна, чтобы он мне признался?

— Именно так.

— …К-кадзу-кун, какого черта?! — Хосино-кун, что все это значит?!

Да нет же, я и сам хотел бы это знать.

— Поскольку Кадзуки все равно не способен объяснить нормально, объясню я.

Уголки губ Марии по-прежнему оставались приподняты.

Она явно наслаждается ситуацией…

— Во-первых, я сразу должна сказать: Кадзуки меня отшил.

Коконе и Моги-сан уставились на меня во все глаза. Н-нет, правда, я тоже ничего не понимаю!

— Насколько я помню, он тогда сказал что-то вроде «не нужны мне младшеклассницы вроде тебя».

Да в жизни я бы такого не сказал, ведь правда?!

— Какого… ну и самомненьице! Кадзу-кун, смерть тебе за это.

— Д-даже мне кажется, что это отвратительно, мне кажется.

— Да нет, эээ…

Я хотел как-то оправдаться, но, поскольку не понимал, что затевает Мария, сказать мне было нечего.

— Я не могла так легко принять такой жестокий отказ. Но, в общем… если бы он любил кого-то другого, я бы, конечно, не смирилась, но по крайней мере приняла бы отказ. Поэтому я спросила. Влюблен ли он в кого-нибудь.

— И, и тогда он заявил о своей Л-Ю-Б-В-И ко мне!

— Ну, в общем, да, он долго мялся, но потом назвал твое имя.

Слушая Марию, Коконе медленно заливалась краской, бормоча «э, ээ…» Сидящая рядом с ней Моги-сан, напротив, постепенно зеленела. …Прямо как светофор, типа того.

— Но слушайте дальше; когда я услышала имя Кирино, я сразу не поверила. Потому что, на мой взгляд, они были просто друзьями. И тогда я потребовала у него признаться ей у меня на глазах, и что если он это сделает, я все приму.

— И поэтому Хосино-кун признался Коко-тян… — прошептала Моги-сан; казалось, она вот-вот расплачется. Коконе, все еще красная, кинула на нее тревожный взгляд.

…Эй, Мария, ты что затеваешь?..

— Да, но Кадзуки только что взял назад свои слова, что он влюблен в Кирино.

— ИЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ! — завизжала Коконе.

— Коконе, мы в больнице!

— А ну заткнулся, флюгер хренов!

— …

— Короче. В итоге то, что он любит Кирино, оказалось враньем, которое он состряпал на месте, чтобы избавиться от меня. Но я заставила его признаться, и отступать ему было уже некуда.

— Ммм… вроде поняла. Но… но, но! Я все равно думаю, что это свинство по отношению ко мне!

— Разве это не показывает, насколько он тебе доверяет? Разве он не был уверен, что ты, его хорошая подруга, простишь его, если он извинится?

— Ммммммм…

— А может, он даже был не против, если бы ты его вдруг поняла неправильно?

— Э?!

Коконе вновь залилась краской.

…Не, ну правда, зачем было добавлять эту ненужную фразу, Мария?

— Но это нисколько не меняет того, что мы впутали тебя во все это, Кирино. Мы с Кадзуки очень сожалеем, что мы это сделали. Прости нас, пожалуйста.

— Я, я очень, очень сильно извиняюсь…

Я наконец-то понял, что мне представился шанс попросить прощения. Щеки Коконе все еще были розоватыми, когда она, прищурив глаза, посмотрела на меня.

— …Ты хорошенько подумал над своим поведением?

— Д-да. Прости меня.

Видя, как я каюсь, Коконе поджала губы и произнесла:

— Ладно! Я тебя прощаю. Но не вздумай это повторить! Я, конечно, привыкла, что мне все признаются, но даже меня можно застать врасплох, знаешь ли! Я так сильно беспокоилась, что мне делать, что я тогда всю ночь не спала!

— Стало быть, ты привыкла к признаниям.

— Ха! С того времени, как я в этой школе, я за год двузначное число набрала! …А, какое это теперь имеет значение! Ты как следует подумал?!

— П-прости. Я как следует…

К Коконе вновь вернулся ее громкий голос, она улыбалась с облегчением.

Коконе тоже хотела, чтобы наши старые отношения вернулись.

Если мы все вместе защищаем и бережем нашу повседневную жизнь, ее не так-то просто уничтожить.

— Ну ладно, я домой пошел.

С этими словами я встал, подмигнул Марии и попытался сбежать. …Сказать по правде, мне хотелось побыстрее свалить отсюда, потому что под этими многочисленными взглядами чувствовал я себя неуютно.

— Погоди минуточку.

— …Что такое, Моги-сан?