Пустоземские камни - [17]

– И что же это – мне за все отвечать? Мне за все платить? Оно и гречку поело, и хлеб, и водку выпило – а мне возмещать?

Все остальные были на лугу. Включая грудных детей и даже собак. Все, кроме детей и собак, требовали от ученых ответа за те жуткие события, что произошли ночью. Впереди толпы, как знамя народного гнева, трепетал Егорыч, первым пострадавший от нашествия метеоритов.

Ученые и сами были бы рады у кого-нибудь потребовать ответа, поскольку ничего не понимали. Две машины колесили сейчас вокруг поселка, пытаясь найти шагающего монстра. Никто не видел, куда он в конце концов подевался. Можно было только догадываться, каких жутких злодеяний он мог сейчас натворить. Тем более многие слышали, он выпил всю водку в магазине у Валентины.

Хотя местами и вспыхивали локальные перебранки, до рукопашной дело не доходило. Людям больше нужны были решительные действия или, на худой конец, слова. Ученая братия же отвечала лишь жалобным блеянием, которое вызывало только новые приступы раздражения.

Немного поодаль выстроились солдаты. Молодой командир нервничал, вглядываясь в туман. Он молил, чтоб не настала минута, когда придется отдавать приказ и вклинивать своих бойцов в клокочущую толпу.

Потом в тумане раздался шум подъезжающих машин. Появился Олейник, он при помощи своего водителя забрался на какой-то ящик и поднял руку.

Люди хоть неохотно, но притихли. Сказался авторитет старого космонавта. Он выглядел осунувшимся и расстроенным, однако решимости в его глазах было чуть больше, чем у коллег.

– Беда, – сказал он. – Сам вижу, что беда, и хорошо вас понимаю. И еще понимаю, что коль назвались мы учеными и военными, то должны вас по мере сил оберегать. Не уберегли. Простите, если можете.

Он говорил негромко, но народ его слушал. Кричать на пожилого человека было уже как-то неловко.

– Мы тут посмотрели, посчитали – людских жертв за ночь вроде нет, – продолжал космонавт. – Хотя один из ваших и пропал без вести, считать его погибшим мы пока не имеем права.

– А вот нечего было нос совать куда не следует, – тихо буркнул кто-то в толпе насчет Гендоса.

– А ущерб? – осмелился подать голос Егорыч. И тут же толпа поддержала его сдержанным гулом – многие в эту ночь обездворели, лишились целостности домов, сараев, заборов.

– Что до ущерба, то хочу вас успокоить, – сказал Олейник. – И вас, товарищ, и всех остальных. За неделю вопрос будет целиком решен. Средства на ремонт строений выделит областной фонд чрезвычайных ситуаций. Там уже про вас знают. А теперь что касается безопасности...

Космонавт остановился, угрюмо задумавшись о чем-то. Люди невольно придвинулись.

– Сегодня вечером, – проговорил Олейник, – здесь будет спецкоманда ВВС. И если что-то похожее на сегодняшнюю ночь начнет повторяться – они очень быстро наведут порядок. Это я гарантирую.

– А доживем до вечера-то? – тихо сказал кто-то.

– В райцентре ждут команды двадцать больших грузовиков. Случись что – мы вывезем отсюда всех буквально за три часа. Мы бы и раньше вас вывезли, да разве б вы поехали? И все же советую быть готовыми к эвакуации. Соберите самое нужное – деньги, документы, вещи теплые...

Эти речи малость напугали народ, однако заставили присмиреть и сплотиться. Давно не звучавшие здесь слова – спецкоманда, эвакуация – были тревожными, от них исходило чувство угрозы, общей беды, против которой нужно стоять вместе. Тем временем из-за кромки леса, вспугнув туман, выползло сонное солнце. Мир стал отчетливее, проступили углы дальних палаток, показались кусты и деревья на краю луга. Все как будто приблизилось.

И вдруг в толпе кто-то ахнул.

– Смотрите! – раздался полный ужаса возглас.

Люди дружно повернули головы, и теперь уже ахнул или крикнул почти каждый. Шагающий многорукий монстр стоял совсем рядом, в какой-нибудь сотне шагов. Он выглядывал из тумана, распушив свои щупальца, словно одуванчик.

– Вон еще! И еще! – зазвучали тревожные голоса.

По мере отступления утренней мглы стало видно, что целых шесть чудовищ выстроились в линейку вдоль края луга.

– По берегу стоят, – определил кто-то.

Время шло, чудища не подавали признаков агрессии. Люди потихоньку начали подтекать ближе. Сначала пошли москвичи, за ними двинулись поселковые мужики, а там и женщины с детьми по шажочку начали подходить, прячась за мужскими спинами.

Монстры стояли не на берегу, а в самой реке. Смирная утренняя вода плавно обтекала их. По ней стелились радужные пленки, в которых тускло блестели бока мертвых рыбешек.

– Надо ж, какие здоровенные! – роптал народ.

– Ясно, заботвели на наших-то хлебах.

– А вон вроде шевелится! Не, померещилось...

Бородатый москвич Сергеич опустился на корточки, поводил по воде прутиком, затем понюхал его. Пожал плечами, оглянувшись на своих.

– Думаю, ил, – сказал он. – Их привлек ил. Активная органика.

– Будут стоять, пока весь не сожрут, – проговорил Сева, нервно теребя свой бинокль.

– Может, и так... Другой вопрос, как быстро они его сожрут? И что будут жрать потом?

Поселковые встревоженно загудели. Витек на правах уже своего человека взял у Севы бинокль и тут же сделал открытие.

– А вон тот какой-то пузатый! – заметил он, поглядев через линзы.